Приключения рыжей попаданки (СИ)

Я боялась, что не выйду из клиники до того, как мой мозг перестанет работать как прежде. Как бы я не старалась не пить таблетки, время от времени мне ставили уколы, и тогда я лежала без сил, как физических, так и эмоциональных.

Понимала ли я тогда, что реально могу забыть все, что происходило со мной раньше, всех людей, кого я любила? Думаю, что да. Но не могла ничего изменить.

Каждый вечер, перед тем, как заснуть мы с Лиззи обсуждали планы побега. Иногда они были просто фантастическими, как например, взятие нашей клиники в заложники инопланетянами, иногда вполне, как нам казалось реальными. Нас веселили и успокаивали эти разговоры, это было вроде сериала на ночь— посмотрел новую серию и спать.

Свидания в клинике были крайне редкими. К некоторым пациентам никто и не приезжал, о них предпочли забыть, вычеркнуть, как неприятное воспоминание из своей жизни.

К кому-то приезжали родственники. Чаще всего это были родители, реже дети, совсем редко мужья и жены. Браки с пациентами таких больниц было легко расторгнуть, и большинство супругов спешили это сделать.

Как-то в нашу палату заглянул санитар и ткнул в меня пальцем:

— Рыжая, поторопись, к тебе пришли.

Я поспешила за санитаром, который успел шлепнуть меня по попе и пообещать, что как-нибудь в ночную смену он мной займется, затем он громко загоготал и втолкнул меня в комнату для посещений, крикнув, что у меня только полчаса на все разговоры.

Войдя в комнату, в центре который стоял железный стол, я увидела, сидящего за этим столом Моисея…

Он тоже изменился. Мне показалось, что он немного постарел и как будто бы стал ниже ростом. Моисей перестал подкрашивать свои черные волосы, на которых теперь отчетливо проступила седина, глаза его слезились, а руки тряслись, когда он сжал мои ладони:

— Боже, Агнесс, мы так долго тебя искали, как ты? Вы с Камилем так внезапно исчезли… Я пришел к тебе, а никого нет, да… Никто ничего не видел, вы будто испарились, я уж было подумал, что вы вернулись в свой мир, да…

Потом я нашел мамины тетради, мы с Мартой прочитали их и поняли, что ты часть нашей семьи…

Мы плакали вдвоем с Моисеем и слезы уже ручьем текли по нашим щекам,

— Марта побежала к Бернарду… Спасибо ему, он поднял на уши всех, кого мог, да… Мы проверили морги, больницы, даже тюрьмы. И вот вышли на твой след, который привел меня сюда, — Моисей схватил меня за руку, — Агнесс, скажи, как тебе помочь?

— Моисей, дорогой, как же я рада тебе! Ты один из немногих, кто дает мне веру в людей… Появился святейшество, упрятал меня сюда, Камиля отправил к его матери, а главное, этот злодей забрал моего ребенка…

Я не могла сдерживать слезы,

— Потом я расскажу все подробно… Послушай, Моисей, в коттедже, в спальне стоит комод, там есть потайной ящик и в этом ящике лежит мешочек с камнями, забери их… Может быть, ты сумеешь найти кого-то, кто сможет помочь мне выбраться отсюда? За вознаграждение, разумеется.

За дверью послышались шаги и смех санитаров. Оглянувшись, я торопливо продолжила:

— Пожалуйста, кроме тебя, мне не на кого надеяться…

Моисей пожал мою руку и сказал:

— Я сделаю все, что в моих силах, и даже больше того. Потерпи, Агата, потерпи немного…

Меня повели по коридору в палату. Я шла и вспоминала каждое слово, произнесенное Моисеем…

Я потерплю…

Чего-чего, а ждать я научилась.

Глава 48

Жизнь в нашей обители текла грустно и тоскливо.

Каждое утро нас поили таблетками и пилюлями, кормили ужасной похлебкой, вместо компота в пластиковые стаканы нам наливали странную, чуть сладковатую жидкость, было похоже, что кастрюлю после нормального компота сполоснули, но воду эту не вылили, а разлили в стаканы и выдали пациентам.

Мне было непонятно, почему нельзя сварить хотя бы какой-нибудь постный суп с перловкой, который пусть и не вкусен, но хотя бы не противен? Может быть, это являлось одним из секретов нашего выздоровления? Нас ежедневно и ежечасно унижали, заставляя забыть о нашей нравственности, да что там нравственности! О стыде тоже!

Я надеялась, что Моисей все же найдет способ помочь мне, не тот он был человек, чтобы бросать слова на ветер. Но день шел за днем, а ничего не менялось. Я опять начала впадать в отчаяние, думая, что у Моисея ничего не вышло, что у него нет таких связей, чтобы вытащить меня из этого жуткого места.

Отвернувшись к стене, я часами лежала на своей убогой койке, и размышляла о том, не начать ли мне принимать пилюли, чтобы окончательно выпасть из этого мира? Или выпить разом все, что я припрятала глубоко в матрасе?

Лиззи пыталась расшевелить меня, рассказывала всякие истории о своем детстве, о сестре, которая жила сейчас далеко и навещала Лиззи только два раза в год.

По вечерам мне уже не хотелось обсуждать планы нашего побега и как мы заживем на воле, все это мне казалось бессмысленным и глупым.