Приключения северянина. Сборник рассказов

Алина – само очарование. Золотистые длинные волосы, обаятельная притягивающая улыбка и глаза – не оторваться. Самое главное, с первого взгляда она приковала к себе. Так бывает очень редко: видишь девушку, все внутри замирает, и говоришь себе: это она! Очень похоже, что у нее на меня похожая реакция. Это видно было по первому ее взгляду. Но она очень быстро взяла себя в руки и стала простой и открытой, чем обвораживает всех. Однажды мы случайно встретились в темноте, и она просто спросила:

– Это ты?

Это прозвучало по-особенному, словно я единственный, кто может ей встретиться.

Сергей повыше ее, худой, с резкими чертами лица и ужасно ревнивый. Ясно, что к нему совсем не такие чувства, как к его жене. Ребята веселые, любят посмеяться, но сейчас что-то взгрустнули, особенно Сережа. Вероятно, потому, что остается один с сыном малышом, а ее отпускает на свободу на целый месяц. Жена летит к маме в Петропавловск, чтобы сдавать экзамены за последний курс пединститута. Тоже не без грусти. Свобода свободой, а маленький Алешка из головы не выходит. С ней мы летим уже второй раз, поэтому у мужа есть повод для ревности, да и чувствует, что есть основания для ревности.

– Регистрацию прошла?

– Прошла. Ты тоже летишь?

Сергей плохо скрывает раздражение, хотя и пытается улыбаться. Видно, ему очень не по душе, что мы снова летим вместе.

– Лечу, у тебя такой вид, словно собралась прыгать с самолета без парашюта.

Только за такую улыбку можно пройти огонь и воду.

– Я ужасно боюсь летать на «Аннушке», меня сразу укачивает.

– Десантница, – рассмеялся Сергей.

Надо сказать, что с приливом грамотной и инициативной молодежи поселок ожил. Девушки сами организовали хор и часто выступали в клубе. Пели очень хорошо, хотя не было музыкального сопровождения. «Деревенька» у них звучала намного лучше, чем по центральному радио у профессионалов. Возможно, спецы бы это опровергли. И ребята ставили сценки, от которых хохотал весь клуб.

Наконец позади проводы и посадка, второй пилот закрыл дверь на защелку и прошел в кабину.

– От винта.

Минут пять рев движка на всех режимах и, наконец, рывок, срыв с места, старт сразу от аэропорта по маленькой полосе, разбег, взлет – и поплыли внизу аккуратные домики поселка, застывшие в морозном густом воздухе; юрты, уложенные на зиму, юкольники-мамычки на высоких жердях. Набрав высоту 600, «Аннушка» закачалась над зимником Ачайваям – Усть-Пахачи. Как там мальчики? Второй рейс уже бьют. У моей спутницы такое выражение лица, словно это ее последний в жизни полет, но держится героически.

– Алина, смотри вниз, там наша дорога!

Такое предложение приводит ее в ужас. Для нее проблема просто си деть, не говоря уже о том, чтобы посмотреть вниз. Она ищет глазами какую-нибудь опору и останавливается на моей груди, спрашивая взглядом: можно?

Еще спрашиваешь! Как удобно она устраивается. И замирает. И внутри все замирает, а вдруг ей так не понравится и она станет опять недосягаемо далека. Правда, так на дорогу не посмотришь, но на кой ляд эта дорога, она уже вымерена и выезжена на десять рядов. А когда еще удастся подержать в объятиях золотоволосую красавицу, пусть даже в шубе.

Через правые иллюминаторы видны сопки Пахачинского хребта, Плетьми битая, Черт катался, Кедрачевая, плато до Большого Утюга, сопки Малого распадка и две островерхие на берегу моря. У их подножия устье реки Пахача и поселок рыбообработчиков Усть-Пахачи. На дальней сопке чертом настроган кукиш – Дунькин пуп.

На тракторе ехать вечность, на самолете – полчаса, а сегодня долетели за пять минут. При выходе из самолета моя попутчица опирается на протянутую руку, но до аэропорта идет одна. Жаль, что ходьба ее не укачивает.

Зал ожидания побольше нашего, вмещается даже пара рядов жестких кресел, десятка полтора. Весь центр занят ящиками с бутылками газводы.

– Как пить хочется!

– Вы не скажете, чьи это ящики?

– Вон мужчина, – показала взглядом дежурная на бородача лет тридцати в черном полушубке, – в Апуку летит.

Владелец бороды и газводы направился в буфет.

– Продай бутылочку, – пятерка легла на стойку буфета в поле зрения бороды.

– Нет, – ответ жесткий и категорический. Ему уже с такими просьбами надоели и деньгами его не запугать.

– Слушай, друг, жена беременная, чуть не плачет, вот хочет и…

– Возьми одну.

– Благодарю, я твой должник.

– Деньги забери!

– Да перестань!

– Забери, сказал.

Если не заберу, передумает. Ах, черт! В бутылке кристаллы льда, между которыми чуть-чуть переливается жидкость. Где-то в дороге прихватило.

– Алина, только в Корфе попьешь. Под шубой за пару часиков отойдет.

До райцентра еще час сорок лета, опять же укороченные до нескольких минут благодаря теплу ее волос и дыхания.

– Сегодня на город ничего не будет, – обрадовала в Корфе дежурная в отделе перевозок.

В гостинице место можно не спрашивать: квартир раздутому штату ра ботников авиаотряда хронически не хватает. Забиты и общежитие, и гости ница.

– У тебя есть знакомые в Корфе?

– Есть подруга, придется к ней идти.

– Где она живет?

– В центре, недалеко от клуба.

– Тогда нам по пути.

Дверь закрыта, и на стук никто не отвечает.