Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России

— Ватсон, это же очевидно! Никакая организация в Африке не ждала бы столько лет, чтобы отомстить послу. — Холмс раздраженно отставил бокал. — Послание с головами предназначалось не сэру Уильямсу! Тот, кто стоит за преступлением, знал, что с этим делом посол обязательно обратится ко мне, и я не откажу ему как старому другу. Даже открытку послал якобы от меня, чтобы подтолкнуть память Майкла в нужном направлении. Не вижу зла, не слышу о зле и не говорю о нём — это упрек в бездействии, Джон. Должен признаться, в последнее время преступность в Европе угнетала меня своим однообразием. Нет интриги, нет напряжения ума! Я не видел предмета приложения сил для специалиста моего уровня и не скрывал этого, в том числе и публично. Боюсь, я сам спровоцировал преступника на желание потягаться со мной. Это вызов мне лично, Ватсон, и я этот вызов принял! Теперь, если я не поймаю мерзавца, получится, что он победил. А этому не бывать!

— Сам того не подозревая, негодяй сделал мне славный подарок, — улыбнувшись, произнес Холмс после некоторого молчания. — Мне нескучно! Друг мой, мы остаемся в России. До тех пор, пока мерзавец не станет четвертой, самой главной, но почти незнакомой людям обезьяной — Сидзару. Обезьяной, не совершающей зла…

— Можно я не буду вставать и аплодировать твоей замечательной речи? — возмутился Ватсон. — Прежде чем принимать такое решение, ты должен был посоветоваться со мной! Тут холодно! Чертовски, Шерлок!

— Я предполагал, что это может тебе не понравиться. — Холмс невесело кивнул. — В конце концов, уничтожение злодея — мое личное дело. Это может быть опасным. Тебе действительно лучше вернуться в Англию…

— Уничтожение злодея — НАШЕ личное дело! — с нажимом произнес Ватсон, решительно выпрямляясь в кресле. — Тем более если это опасно! Я не оставлю тебя в России одного. Это не обсуждается. Но спросить ты меня мог? Именно так обычно поступают партнеры! И потом, должен же кто-то думать о деньгах! — Ватсон покосился на молчавшего Холмса. — Сэр Майкл оплатил нам проезд и проживание, но гонорар ты великодушно брать не стал. Когда со мной связался секретарь Мельникова, Шерлок, я не видел причин отказываться. Отец двух погибших ребят, в безутешном горе… Что может быть естественнее небольшой благодарности за скорую поимку убийц? В масштабах Мельникова это действительно пустяк. Сто тысяч евро. Теперь у нас есть средства, которые поддержат нас на первых порах в России. Думаю, будущие дела, которые мы успешно раскроем, могут принести нам вполне приличный доход. А пока мы можем позволить себе немного попутешествовать. Как ты смотришь на то, чтобы поехать в Санкт-Петербург? Я показывал тебе проспекты Эрмитажа, помнишь? Петергоф, Кунсткамера?

— Это что такое? Музеи? — Холмс пожал плечами. — Это твое хобби я никогда не понимал. Но почему нет? Москва, или Санкт-Петербург, или Новгород — для моего противника город значения не имеет. Он оперирует масштабами страны.

Холмс дотянулся и хлопнул Ватсона по плечу:

— Спасибо за красные варежки с оленями, которые ты мне купил, дружище! Ведь это их помпоны выглядывают из твоего кармана? Ты абсолютно прав, нам пора озаботиться подходящей одеждой. Трудно чувствовать себя как дома, стуча зубами от холода. Тем более что деньги теперь у нас есть. Только договоримся сразу — одежду себе я выбираю сам. Никаких ушанок и валенок, Ватсон!

Дело о колье Марии-Антуанетты Людмила Буркина, Светлана Пригорницка

«Сегодня казнили королеву.

Весь город вышел поглазеть на грубую деревянную повозку, сопровождаемую вооруженными республиканцами. На полу, застеленном грязной соломой, сидела женщина в простом белом платье и в чепчике, прикрывающем обритую голову. Накинутый платок из белого муслина скрывал ее шею и плечи. Повозку трясло на скользких камнях мостовой. Колеса срывались в глубокие рытвины, и грязной водой плескало на ноги конвоиров. Женщину бросало от одной решетки к другой, словно сломанную куклу.

В этой больной, измученной женщине было не узнать опальную королеву. Толпа выла в ожидании казни. Люди выкрикивали оскорбления, проталкивались в первые ряды, чтобы плюнуть ей в лицо. В повозку градом летели камни. Женщина склонила голову и плечом отерла со щеки жижу от попавшего в висок гнилого помидора. Зловоние, исходившее от толпы, накатывало волнами и сгущалось по мере приближения к площади.

Повозка остановилась на площади Революции. Гильотину на высоком помосте было видно отовсюду. Королеве освободили руки, и, потирая онемевшие запястья, она тяжело взошла на эшафот. На последней ступеньке она споткнулась и наступила на ногу поддержавшему ее палачу. „Простите, месье, я не нарочно“, — тихо произнесла она и шагнула к гильотине. Едва заметным движением королева коснулась груди. Тонкая ткань платка скрывала темно-красный рубин на золотой цепочке. Талисман, в спасительную силу которого королева верила безусловно. И он не помог. Все кончено.