Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона в России

— А! Так вот к чему эта штука! — воскликнул Холмс, внезапно останавливаясь. Разогнавшийся Ватсон чуть не налетел на него. Заложив руки за спину, Холмс разглядывал огромный постер в центре фойе — контур женского подбородка, длинная линия шеи и капля рубина под ложбинкой ключиц. Алая, как капля артериальной крови, единственное цветное пятно на строгом черно-белом фото.

— Шерлок, такие постеры расклеены по всему городу! — Ватсон улыбкой извинился перед Ирмой за своего друга. — Неужели ты только сейчас обратил внимание?

— Что может быть интересного в фотографии ювелирного изделия, если оно не украдено? — Холмс пожал плечами и невозмутимо откинул со лба упавшую прядь. — Или в изображении женщины, если она еще не труп?

* * *

В темном муаровом платье, переливающемся в свете софитов, Екатерина вышла на импровизированный подиум Красной (или, как ее называли раньше, Золотой, или Императорской) гостиной. Колье стекало с ее шеи темно-бордовыми каплями, переплетенными золотыми нитями. Серебристо-голубой соболий палантин уютно покоился на плечах и прикрывал спину. Звуки музыки, исполнявшейся небольшим оркестром, приглушили восторженный шепот публики, который всколыхнулся навстречу модели.

Екатерина словно плыла по ковровой дорожке между гостями и участниками аукциона. Щелчки фотоаппаратов напоминали пулеметную очередь. К модели были прикованы взгляды всей публики.

Дойдя до середины дорожки, Екатерина медленно повернулась, гордо подняв голову, и оглядела обращенные к ней лица с неожиданным презрением. Палантин скользнул с узких плеч и лег уснувшим зверем на ковер. Обеими руками Екатерина взялась за лиф великолепного платья и рванула его вниз. Ткань треснула звонко и весело. Бисер брызнул во все стороны и заскакал по паркету. Увлекаемый тяжестью вышивки, верх платья упал к поясу, обнажая грудь модели. Екатерина рванула снова, и по талии расползлась безобразная дыра. Девушка позволила изуродованному платью свободно опуститься на пол и легко перешагнула через волну ткани.

Музыка развалилась на отдельные звуки и смолкла. Увлеченная флейта пронеслась еще пару тактов, выдала свист на высокой ноте и тоже умерла.

Красная гостиная Юсуповского дворца проживала насыщенные мгновения изумленной тишины, в которой у зрителей расширялись зрачки, приоткрывались рты и замирало дыхание.

Где-то на набережной коротко прогудел автомобиль.

— Что уставились?! Сытые хари! — торжествующе крикнула Екатерина и вскинула руки. Эхо последнего слова метнулось вверх и рассыпалось о хрустальную люстру. Подвески звякнули. — Ваша страна стоит перед вами — голая! Нищая! Презираемая! Сколько стоит билет сюда? Как месячная зарплата учителя, врача?! Вы здесь, чтобы выбросить пачки денег на цацки! На шкурки убитых животных!

Десятки рук взлетели вверх одновременно — публика увлеченно ловила Екатерину в перекрестье камер смартфонов. Вспышки фотоаппаратов слепили глаза. Ропот прокатился по залу. Возмущенные возгласы вырывались из общего хора, как вскрики чаек. Однако в обморок никто не падал, истошно не голосил и в истерике не бился. Если несколько дам и кривили презрительно губы, отворачиваясь от подпрыгивающих темных сосков, то глаза остальных невольных зрителей этого шоу горели азартом и любопытством. В дверях, ведущих в Синюю гостиную, теснились модели, гримеры и костюмеры. Невозмутимое лицо охранника, сторожившего чемоданчик с драгоценностями, мелькнуло на заднем плане поверх голов. Скандал набирал силу, как несущийся под гору неуправляемый грузовик.

— А я-то, чудак, редко в музеи ходил! — удивленно воскликнул только что вошедший в гостиную Холмс. — Здесь весело! Ватсон, у тебя замечательно розовые уши. Закрыл бы ты рот, дружище!

Ватсон смущенно прикрыл горячее ухо ладонью, но отвести взгляд от подиума не смог. Екатерина была хороша.

— Одно колье — месяц пенсий для всего Ярославля!!! — Звонкий голос девушки тоже производил сильное впечатление. Казалось, он резонировал со стеклами высоких дворцовых окон. — Вы заработали эти деньги у станка? В шахте? Вы все — воры!

Несколько человек в форме охранников устремились к Екатерине. Действуя слаженно и решительно, они окружили девушку, закрывая ее собой от публики и смартфонов.

— Что, вы говорили, она демонстрирует? Нижнее белье? — Холмс оглянулся на директора музея и поперхнулся на полуслове. Очаровательной Ирмы больше не было. Сузившиеся жесткие глаза и решительно сжатые губы изменили ее лицо до неузнаваемости. Холмс моргнул — на какую-то секунду ему показалось, что буйные светлые кудри перехватывает алая бандана, а крепкая рука сжимает кривой клинок.

— Ментов. Протокол. Дуру убрать. Синяков не оставлять! — чуть повернув в сторону голову, негромко чеканила она. — Музыку громче. В зал коньяк и коктейли. И начинайте аукцион. Быстро!

Высокий мужчина в темном костюме и проводком за ухом проделал что-то вроде щелчка каблуками и скользнул вдоль стены. Музейная охрана, наступая и тесня, повлекла Екатерину в сторону выхода. Между квадратными спинами мелькнула несколько раз голая женская рука и растрепанные рыжеватые пряди.