Приключения сионского мудреца

Мама, казалось, входила во вкус! Теперь, по-видимому, уже первой щеке показалось, что её обделили! Только так можно объяснить то, что Марик вновь подставил её и предложил маме ещё разок попробовать. А дальше ему уже не пришлось просить, потому что мама стала щёки обрабатывать по очереди с двух сторон двумя руками, приговаривая: «На тебе, на тебе, за то, что я тебя родила, за то, что вырастила, мучилась в эвакуации, за благодарность мне!». Видя, что он быстрее устаёт, чем мама, Марик прервал это занятие и сказал: «Спасибо». Мама пообещала, что сейчас она станет другой и дурой больше не будет! Она будет больше себе внимание уделять: «А вы живите, как хотите! Почему я должна, дура, за всё переживать?!» — и она как бы немного успокоилась, найдя правильный путь в жизни, быстро оделась и ушла из дому. Мы некоторое время помолчали, затем папа задал вопрос: «Что случилось, что с ней?! У неё очень тяжёлый характер» — пришел он к выводу. «Да», — охотно, согласилась бабушка, держась за щеку. «Ну, и человек!» — поддержал Марик. «Она психически больна!» — вдруг кто-то дёрнул меня за язык. «Да, ты что! — гневно вскрикнул папа. — Что, она сумасшедшая?! Все мы были бы такими дураками! Просто у неё немного нервы расшатались!». Уходя, бабушка попросила маму не волновать, произнеся: «Ой, вэй, пусть будет хорошо, я ей не враг». Через несколько часов мама вернулась, но не одна, а со своей старой подругой — старой Раисой Ефимовной, которая работала заведующей детским садом. Она ко мне неплохо относилась, а Марика считала бандитом, потому что он, когда был подростком, со своими друзьями совершал набеги на их детский сад и не давал детям спать в тихий час, стреляя из рогаток по воспитателям. Раиса Ефимовна, недолго думая, спросила нас всех: «В чём дело?! Почему вы не даёте своей маме спокойно жить и заставляете её волноваться, и издеваетесь над ней?! Чтобы этого больше не было, иначе я приму к вам меры, если вы не дадите маме покоя! А от вас, Муля, я такого не ожидала!» — добавила она в конце.

Посидев ещё немного, она ушла, довольная своим благородным заступничеством и пообещала маме, что не даст её в обиду. А мама сказала, что устала от этого всего и будет заниматься только собой! Сцена опустела, как после 1-го акта спектакля. Марик ушёл к своей жене. На следующий день мама мне сказала, что она дура и теперь больше будет заниматься мной, потому что она совершила большую глупость, посвятив всю свою жизнь Марику, а он вырос бандитом! «Если ты будешь ко мне хорошо относиться, то я тебе всю душу отдам!» — пообещала мне мама, и я стал готовиться к обещанному. Её забота проявилась уже сразу, на второй день! Она с базара принесла мне коричневый свитер! «Венгерский, за 50 рублей!» — сказала мама. Я его примерил, и он мне сразу понравился! Видя, что я доволен, мама сказала: «Ну, видишь, какая у тебя дура — мама! Не себе купила, а потратила деньги на тебя, а ты всё-таки неблагодарный и больше слушаешь своего папу!». — «Почему я его слушаю? — подхалимски возразил я. — Я его не слушаю, я тебя больше слушаю». — «Ну, тогда почему ты молчишь, когда он вас настраивает против меня? Ты не думай, он вам тоже не друг, и ты посмотришь, что следующей жертвой будешь ты! — торжественно приговорила меня мама. — Ты увидишь, что он тебе не даст закончить техникум! Ты вылетишь из техникума!». — «Почему?!» — спросил я, испугавшись пророческих слов мамы, потому что сам боялся вылететь из техникума! Дела там у меня шли не лучшим образом, практика подходила к завершению, и нам раздали всем темы дипломных проектов. Надо было приходить в общий зал, где стояли «страшные кульманы» и толкались студенты незнакомой нам с Геной группы. Там, в общем зале, надо было чертить, делать расчёты с помощью логарифмической линейки! Натолкавшись с Геной вдоволь в этой куче несколько дней, мы избрали для себя иной путь! Достали по 100 рублей и наняли одного несчастного молодого инженера с того же завода «Прогресс», где я проходил практику. Я был поражён, что он согласился за пару недель всё рассчитать и «поначертить», и всё за такие деньги! Во-первых, такое творение натворить, да еще после работы, мне хватило бы на десятилетия! А во-вторых, я бы за это запросил не менее миллиона рублей! Мы перестали, за ненадобностью, ходить в этот коммунальный зал, где простые смертные корпели над проектом! Мы не посещали консультаций, а так, лишь изредка появлялись, чем вызывали раздражение педагогов и ещё больше — дипломников, в особенности деревенских, которые и без того знали, что евреи хитрые, как сионские мудрецы, и всё что-то крутят! Какая-то сволочь пронюхала и распространила информацию, что нам делают проекты!