Приключения Славки Щукина. 33 рассказа про враньё

И вот что интересно – пока я читал книгу, мне было «ни черта не понятно», как говорит папа, за что его всегда ругает мама. А когда прочел – все стало понятно. Просто надо, чтобы все время крутилось колесо и не останавливалось. Я даже удивился, зачем вообще было писать такую длинную книгу, если все так просто. Там было, конечно, много всяких рассуждений, например, про внешние источники энергии и всякие начала термодинамики. Но я это пропускал. Я знаю, книжки полагается писать так, чтобы обязательно было скучно, поэтому в них вставляют всякие описания природы. Я всегда тоже их пропускаю, когда нас в школе читать заставляют. Да и зачем мне всякие начала этой термодинамики, когда самое важное – конец, результат. Конец – делу венец. Вот поэтому у этой книжки и не было конца. Таинственно пропал. Меня это больше всего беспокоило, потому что вечный двигатель я планировал собрать только к концу недели. Я мог бы и раньше. Но знал, что не уговорю родителей поехать на дачу до субботы. А ну как до субботы объявится тот, кто вырвал последние страницы? Это меня тревожило, и, чтобы успокоиться, я начал решать шахматные задачи из дедовской книжки. Сначала я путался во всех этих словах и особенно в цифрах, которые обозначают ходы фигур, но потом привык. Отец ходил на цыпочках и шикал на маму, когда она звала меня ужинать. «То ли еще будет, когда я в субботу построю вечный двигатель», – думал я, ликуя!

И вот в субботу наступило долгожданное событие. Мы сели на электричку и поехали на дачу. Мои родители не могли понять, что со мной. Я не люблю дачу, там нет телевизора, компьютера. Дачу любит моя сестренка Маша. А ее как раз не брали, потому что она простудилась. Я про нее раньше ничего не говорил, потому что про детей всегда сложно рассказывать. Что сказать про человека, который стоит час возле бочки под водостоком, смотрит на головастиков и с ними разговаривает.

Она очень просилась на дачу, даже плакала, но ее оставили дома. И я вдруг подумал. Как же это я подумал тогда? Когда думал – было ясно, а сейчас сказать трудно. В общем, я подумал, что все всегда происходит наоборот. Я вот не люблю ездить на дачу, а всегда езжу, а Маша любит, но ее часто не берут. Надеюсь, что это кончится, когда пройдет детство.

До дачи мы ехали почти час, и я все время смотрел в окно на эту самую природу, которую так часто описывают в книжках. Природа состояла из деревьев, названия которых я не знал, и полей, где росла трава, разная по цвету и тоже без названия. Ну и все. Еще попадались всякие домики, в основном развалюхи.

На даче я улучил момент и незаметно шмыгнул в сарай. Там отвинтил от старого велосипеда переднее колесо и навязал гайки на спицы у обода, потому что гирек, как показано на картинке, у меня не было. Я немного переживал, что гайки неодинаковые. И разноцветные веревочки, которыми я привязывал, тоже были какие попало, какие нашлись, одни длиннее, другие короче. Пара веревочек сползала со спиц, и я перевязал их на обод. Отошел в сторонку, поглядел, подумал – добавлю еще парочку и порядок. Ну, да, конечно, я торопился, мне не терпелось. Эту свою конструкцию я насадил на штырь, торчавший из верстака, и отошел полюбоваться. Колесо было похоже на индейца с разноцветными перьями.

А когда оно завертелось, стало похоже на пожар с музыкой, потому что гайки звонко ударяли по спицам. Я просто сильно его толкнул и смотрел.

Когда мне надоело смотреть, как оно крутится, я решил бросить секретничать и сказать папе, что изобрел вечный двигатель.

Папа чистил на веранде картошку, когда я ему это сказал. Мама собирала в огороде помидоры.

– Молодец, – сказал мне папа.

Так, будто я пятерку в школе получил. И я тогда понял, что папа не понял.

– Он работает, – сказал я.

Папа бросил картофелину в миску и вытер руки о полотенце.

– Понимаешь, – сказал папа.

Я ждал.

– Человечество издавна стремилось изобрести дешевый, а лучше – совсем бесплатный источник энергии. Но когда ты начнешь изучать физику, ты поймешь, что это невозможно.

– Вот хорошо, что я изобрел его до того, как начал изучать эту физику, – сказал я.

Папа засмеялся, и мы пошли в сарай, смотреть, как он работает. Папа по дороге улыбался и говорил мне:

– Ты не расстраивайся, над этим великие умы голову ломали и все без толку.

Я так и не понял, почему я должен расстраиваться.

А потом папа перестал улыбаться и смотрел на колесо.

Оно вертелось так же бодро, несмотря на то, что одна из гаек с веревочкой отвязалась и валялась на полу. Папа посмотрел на часы, а потом опять на колесо.

– Странно, тут какой-то фокус. Как ты это делаешь, Славка? – спросил папа растерянно.

– Никак. Само вертится, – сказал я.

Папа совсем растерялся и снова посмотрел на часы.

– И что же теперь делать? – спросил он.

– Ничего, пойдем ужинать, – говорю.

Папа шел, понурившись и бормотал:

«Противодействующая сила… действующая сила… равно длине, деленной на высоту, – при этом чертил пальцем в воздухе и потом вздохнул, – совсем я физику забыл».