Приключения сомнамбулы. Том 2

А-а-а, молодцеватый, с лукавыми глазками, ведущий торжествовал:

– Под конец пресс-конференции Сорокина и Пелевина неожиданно… – Но не все такие падкие на премии под обжорство! – специально проорал в камеру крепкий малый в толстовке, – пора взорвать… раздолбать поганое продажное гнездо гедонизма…

– Смоленским хакерам удалось взломать компьютерную защиту корпорации «Боинг» в Сиэтле…

– Скотланд-ярд поспешил заверить, что взял след подавшегося в бега владельца «Омега-банка» Шалодомова, он будто бы был замечен в одном из рыбных ресторанов Брайтона, однако по нашим сведениям банкир…

– Только что пришло скорбное известие о гибели в авиакатастрофе выдающегося журналиста, главы концерна «Совершенно секретно»… в политических кругах всё активнее циркулирует мнение, что это не трагическая случайность, а запланированное убийство Родиона Белогриба, успевшего вдоволь досадить властьимущим. Так, известный аналитик Устам Мухаммедханов обвинил правящий тоталитарный режим…

Алиса зевнула.

Раскат грома, вспышка, свет гаснет.

дубль 5

Часы бьют девять раз.

Дорн сверяет по своим: отстают, сейчас семь минут десятого.

Света: закажем ещё что-нибудь? Есть захотелось.

Алиса: поздно уже есть, может, мороженое?

Света: и пирожные из «Ontrome»?

Тима, посмотрев на часы: а что пить будем?

Света: я есть хочу!

Алиса: что написал Сорокин?

Тима, листая меню: «Голубое сало».

Алиса: про что там?

Соснин: про секретную сибирскую лабораторию, где выводились дубликаты гениальных писателей.

Алиса, уточняя: клоны, что ли?

Соснин, торопливо: да, клоны.

Света восторженно: вы и творчество Сорокина знаете… когда успеваете всё читать? Илья Сергеевич, Сорокин тоже постмодернист?

Соснин: пожалуй. Состряпал такое блюдо… у многих оно, правда, вызывает рвоту.

Алиса, очаровательно кривя губы: чем ещё соблазнительно «Голубое сало»?

Соснин, профессорским тоном: всякий большой и серьёзный роман, если перейти на философский язык, воспроизводит в сюжете и композиции вечный спор диалектики с метафизикой. Завязка романной интриги – завязка такого спора.

Тима, откладывая меню: да, завязка классная, в «Версиях» читал, – двое из тех писателей-клонов сбежали от вооружённой охраны секретной лаборатории, их поджидал за рулём у «Европейской» сообщник, но за ними гэбисты погнались по Невскому, и гнались, гнались, пока писатели в машине спорили, отношения выясняли, правда, кто сбежал, и поймали ли их…

Алиса: завязка без развязки. У Сорокина так или в «Версиях»?

Внимание Тимы поглотили телефонные кнопки.

Света, глядя в глаза Соснину: главный редактор в нашем издательстве, когда поступает рукопись, сразу в начало и в конец заглядывает, если нет завязки с развязкой – отказ! Илья Сергеевич, хороший роман может обойтись без развязки?

Соснин: почему бы и нет? Конец такого романа называют открытым.

– Всё! История кончилась, понимаете? – кричал Эккер Мухаммедханову.

– Нет, не кончилась! Ещё столько будет всего, попомните, – предрекал вальяжный восточный мудрец. Про себя Соснин подумал, осматриваясь – чем всё это беспробудное веселье закончится? Чем? На экране разбитной толстяк в тельняшке, коротких парусиновых брюках, с носовым платком на голове, завязанном на углах-концах четырьмя узлами, представлял участников пляжного скетча… Инга Файл, хозяйка увеселительного заведения… ха-ха-ха – задастая дебелая крашеная блондинка раскланялась… Юлий Юзер… старшеклассник математической школы, возмужавший после ночи откровений в заведении мадам Файл… Юзер, изловчившись, сделал неловкий кувырок, – готовьтесь к перезагрузке, – ещё один кувырок, – готовьтесь к перезагрузке… ха-ха-ха, за столиками вновь покатывались от хохота.

Света, припоминая: я тоже про открытые концы слышала. Да-да, и по телеку промелькнуло – «Версии» пыжились, а все концы в воду. И заулыбалась. – Это не те ли писатели-клоны из Сибири сбежали, про которых Марат хочет авантюрную издать книгу? Один нобелевский лауреат, но не Бродский, другой… как его…

Алиса удивлённо: я-то слышала, что у Сорокина только мат-перемат, похабщина. Там будто бы Сталин с Хрущёвым как голубые трахаются. И едят человечину.

Света, повернувшись к Тиме, капризно: пусть и поздно, я есть хочу!

Тригорин, нервно: разве вы точно знаете время, когда произошло убийство?

Дорн: резонный вопрос. Когда я вошёл в комнату после хлопка, тело было тёплым, из раны, пузырясь, стекала кровь, а по стенке ещё сползали вышибленные мозги.

Маша вскрикивает и зажимает руками уши. Аркадина, покачнувшись, прикрывает кистью глаза, Шамраев подхватывает её под локоть.

Шамраев: доктор, говорить при матери такое!

Дорн: ах, бросьте, сейчас не до мелодрамы!

новости из «Золотого Века»

Ведущая церемонии награждения, растянув улыбку, метнулась к опустошившему тарелку Лейну: ваше любимое блюдо?

Лейн раскатисто, как стихи или «Отче Наш»: биточки «Сон»-«Сони» в подливе с нарезкой из осьминога.

Ведущая ласково склонилась к Тропову: а ваше?

Тропов не привык повторяться, трогательно-беззащитно посмотрев в камеру, соригинальничал: подлива из осьминога с биточками «Сон»-«Сони».

Тима: может быть, суфле с пуншем?