Приключения среди муравьев. Путешествие по земному шару с триллионами суперорганизмов

Мне все еще было нужно определить, как рейды соотносятся друг с другом. На неделю в Ботаническом саду ко мне присоединился Падди, чтобы помочь выяснить, каковы действия муравьев-мародеров в долгосрочном плане, каков их выбор мест для рейдов. Мы картировали рейды, отмечая каждую тропу бамбуковыми шестами, увенчанными яркими флажками. За несколько дней местность вокруг основной фуражировочной дороги стала напоминать мою спину после одного приема у сингапурского акупунктурщика.

Чаще всего рейды пересекали во всех направлениях полоски земли по бокам от муравьиной дороги. Именно там стала ясна их схема. Рейды муравьев-мародеров с готовностью продвигались и по девственной почве, и поперек и вдоль курсов предыдущих рейдов, даже тех, что были незадолго до этого. Когда рейд проходил через заброшенную тропу, фуражиры на переднем крае редко меняли поведение, не избегая ее и не сворачивая, чтобы следовать по ней. В некоторых случаях рейд как будто недолго шел по старой тропе; предположительно, там была сетка остаточных запахов от старого рейда, которая должна со временем рассеиваться. Но в целом каждый рейд шел своим собственным путем.

Это отличается от действий большинства муравьев, например от муравьев-жнецов, обитающих на юго-западе Северной Америки. На первый взгляд массы собирающих урожай рабочих можно по ошибке принять за рейд муравьев-кочевников, при том, как они каждый день изливаются из своего гнезда. На самом деле, однако, они не столько наступающая армия, сколько едущие на работу пассажиры, застрявшие в пробке, восстанавливающие путь к местам, где они потом рассеются, чтобы выкапывать семена в песках пустыни. Рейды мародеров напоминают таковые муравьев-кочевников тем, что не основаны на постоянных курсах; массы фуражиров не обязаны повторять все пошагово, и они легко пересекают незнакомую территорию. Действия отдельных рабочих могут быть сурово ограничены, но для рейда в целом нет ограничений. Это фуражирование в чистом виде, включающее свободу обыскивать неизвестную территорию, и в этом случае рейд движется как единое целое[47].

Осмысление муравьиных запахов

Спустя полтора года пребывания в Азии я отправился поездом и автобусом из Сингапура на остров Пенанг в Малайзии, где провел месяц на симпатичной исследовательской станции, расположенной на пляже. Несколько раз и почти без предупреждения управляющий станцией просил меня освободить мое бунгало с одной узкой кроватью: какая-то VIP-персона из американского консульства требовала его на выходные себе и своей двадцати-с-чем-то-летней «дочери».

Изгнанный, я пользовался случаем съездить в другой дождевой лес на острове, кишевший муравьями-мародерами. Мне было любопытно то, как муравьи общаются, оставаясь в плотном строю, и на этих вылазках я изучал способность мародеров оставлять химический след. Я вскрывал рабочих особей, производя под полевым микроскопом извлечение двух органов, связанных с их рудиментарным жалом: дюфурову железу и ядовитую железу, обе они известны как источники феромонных сигналов у других видов муравьев. Я использовал тонкий пинцет, чтобы извлекать бесконечно малые железы муравья: тонкие, полупрозрачные мешочки, достаточно маленькие, чтобы ими могла пообедать амеба. Затем я размазывал их содержимое по земле около процессий мародеров, чтобы направить муравьев туда, куда мне хотелось. Как я и надеялся, рабочие добросовестно следовали по искусственным дорожкам. Но их реакции показывали, что функции этих двух желез отличались. Они точно, стабильно и долго двигались по следу дюфуровой железы, что предполагает, что ее секреция существенна в установлении дорог, особенно таких постоянных, как фуражировочные дороги. И наоборот, их реакцией на раздавленную ядовитую железу была бешеная беготня, и они кое-как следовали по пути всего несколько секунд. Их краткое волнение говорило, что содержимое ядовитой железы предназначено для подстрекательства муравьев к захвату добычи или уничтожению врага.