Приключения среди муравьев. Путешествие по земному шару с триллионами суперорганизмов

Солдат небольшого размера муравьев-кочевников Eciton burchellii поднимает кусок сороконожки, а среднего размера рабочий позади него приподнимает волочащийся конец. Мелкого размера рабочий, лежащий между ними в колдобине дороги, служит «живым дорожным покрытием»

Рабочие небольших муравьиных семей редко проявляют такое сотрудничество, даже такого случайного рода, как у муравьев-кочевников. Поскольку выполнение задачи зависит от индивидуальной инициативы, каждый рабочий скорее будет стараться все сделать хорошо самостоятельно, часто с помощью специальных инструментов, таких как челюсти-капканы. Муравьи-мародеры служат хорошим примером крупного общества, в котором рабочие более склонны выполнять задачи, трудясь вместе или делясь информацией с другими специалистами посредством химической коммуникации, этого языка сложных муравьиных сообществ.

Люди в некоторых отношениях похожи. Антропологические исследования показали, что маленькие группы охотников-собирателей, как правило, в смысле разделения труда состоят из универсалов, там каждый способен к полной или почти полной самостоятельности и тянет свою долю разнообразной работы (не считая некоторых половых различий). В более крупных человеческих обществах и при нарастающей урбанизации начинает превалировать сложное разделение труда, при котором индивиды имеют ограниченные трудовые умения – как и у рабочих многих видов муравьев с большими семьями. Эта закономерность стала понятной для людей с 1776 года, когда шотландец Адам Смит изложил основы современной экономической теории в своей книге «Богатство народов» (Wealth of Nations). Смит рассматривал специализацию как необходимость для роста и развития обществ из-за повышения производительности труда, возникающего в результате искусности каждого работника, и ввиду сокращения времени, затрачиваемого на переключение между занятиями[142]. Но Смит также видел в этой специализации трагедию «умственного увечья» работников – снижение интеллекта из-за повторяющихся черных работ, – которой, как он утверждал, должно противостоять руководство государства.

Этот недостаток можно наблюдать и в крупных муравьиных семьях, в которых специализированные работники не могут достичь многого без сотрудничества с собратьями по гнезду[143]. Одинокий муравей-мародер так же безнадежен, как утонченный горожанин, который, как в фильмах «Городские пижоны» и «Роман с камнем», заброшен в незнакомую среду, неспособный о себе позаботиться. В отличие от простых взаимодействий между муравьями из небольших семей, муравьи-мародеры демонстрируют избыточную синергию – не только на эмерджентном уровне в виде целых рейдов, но также и более тесно, в координации небольших локальных групп. Групповая транспортировка еды может быть самым ярким примером.

Синергия и верность целому – а не независимость – неотъемлемые части функционирования самых хорошо интегрированных организмов, и так же дело обстоит с их общественным аналогом – сверхорганизмом. Губка, например, хотя это явный организм, так проста, что ее клетки часто живут день-другой, если их отделить от целого, и могут заново объединиться и сформировать новую губку, в то время как клетки пролитой человеческой крови или несколько отдельных пальцев, отделенные от руки, погибнут – и весьма скоро.

Другие животные научились обходить тонкости групповой транспортировки мародеров, как я сам видел на Филиппинах. Переведя вдохновенный разговор моего гида о политике на чудеса поведения животных, я показал на мясную муху, сидевшую на листе сбоку от открытой части тропы. Большая и плотно сложенная, в серую и черную полоску, муха Bengalia вертелась на своем насесте, провожая большими карими глазами команды муравьев-мародеров, переносящие еду по тропе в нескольких сантиметрах внизу. Муха слетела вниз, чтобы тронуть один из объектов, зерно, затем взлетела обратно на насест, оставив в покое растительный объект. Следующим она выбрала жука; на этот раз плотоядная муха отобрала добычу у носильщиков и унеслась, обеспечив себя обедом[144].