Приключения техасского натуралиста

Но у красноголового дятла, кроме «Форда» и «Дженерал Моторс», есть и другие враги. Я имею в виду муниципалитеты и американскую телефонно-телеграфную компанию. Вначале телеграфные столбы были величайшими друзьями птиц, гнездующихся в дырах, они расширяли ареал гнездования, выводя птиц из лесов на равнины и в прерии. Дятлы так полюбили эти столбы, что буквально изрешетили их дырами. Славки, крапивники, поползни и другие птицы, не способные сами выдалбливать дупла, но нуждающиеся в них, вдруг обнаружили, что они уже готовы, как по заказу! Однако вскоре и муниципалитетам, и компании надоело менять столбы, и они стали пропитывать их специальной химической смесью — креозотом. Помню, как я негодовал, когда на моей улице прекрасные, издолбленные дятлами столбы сменили на новые, измазанные отвратительной смесью. В течение многих лет я каждую весну имел удовольствие наблюдать, как красноголовый дятел занимает дупло в столбе напротив моего дома. Потом его изгонял более воинственный красногрудый дятел, красноголовый же занимал жилье по другую сторону улицы, где и выводил своих птенцов. Мне так нравилось наблюдать, как он откладывает насекомых для дозревания, что свойственно скорее сорокопуту и чего не делает ни один другой дятел: все они проявляют инстинкт создания запасов, но только надолго, впрок. Этот же дятел обычно находил наверху телефонного столба щель шириной в большой палец и до краев набивал ее кузнечиками и другими насекомыми. Он утрамбовывал эту массу в щели с таким рвением, будто от этого зависела жизнь. Позже он возвращался сюда и поедал готовый продукт.

До того как столбы стали обрабатывать креозотом, я не был сторонником прокладки проводов под землей. Нынче же исчезло последнее оправдание этим уродливым сооружениям, и я считаю, пора настоять на проводке проводов под землей. А в качестве наказания за столь долгое оскорбление эстетического вкуса народа и в память об ушедшей эпохе столбов потребовать установления кое-где необработанных креозотом столбов. Для удобства полюбивших город дятлов и славки.

Но мало было лишить красноголового дятла его любимого столба. Не удовлетворившись этим, мы еще принялись заделывать цементным раствором каждое дупло в наших дубах, претенциозно называя это их врачеванием. А бывает и хуже — дупло заливают какой-то зловонной жидкостью, полагая, что она остановит гниение и убьет насекомых-точильщиков. Естественно, на таких деревьях птицы не селятся.

Мы закрываем двери перед пернатыми квартиросъемщиками не потому, что они не оплачивают жилье. Гаички, крапивники, поползни, синицы, дятлы и славки с лихвой оплачивают свое обитание, уничтожая насекомых, зачастую более опасных для жизни дерева, чем эти отверстия, особенно на верхних его сучьях. Конечно, загнивающий ствол — это иное дело, требующее лечения. Я знаю один гигантский виргинский дуб, которому, возможно, лет пятьсот. Он стоит с восточной стороны Капитолия штата Техас, и ему было подарено еще несколько сот лет жизни благодаря самому искусному древесному врачеванию, какое я когда-либо видел. Ствол этого гигантского патриарха оказался совершенно пустым снизу доверху, полость даже зашла в одно из больших нижних ответвлений. Она была тщательно расчищена вплоть до твердой и здоровой древесины, заполнена цементным раствором, большие ветви закреплены проволочными оттяжками, поддерживающими их вес. Теперь, десятью годами позже, его раны затянулись, оттяжки были сняты одна за другой по мере того, как ветви набирали силу. Здоровая кора постепенно перекрыла цемент в основании, и наши внуки наверняка увидят лишь небольшой шрам, оставшийся после операции.

Отверстия же в верхних сучьях — совсем иное дело. Они не угрожают жизни дерева; если одна ветвь ломается, дерево наращивает другую. Вообще гниение верхних ветвей, приводящее к образованию углублений, является, очевидно, окольным путем природы, направленным на предотвращение гибели дерева, поскольку в этих углублениях поселяются насекомоядные птицы, врачующие дерево ежедневно. Особенно это относится к дубу, который не требует какой-либо обрезки. Его следует оставлять живописным буяном, каким он и является. Чем больше его хотят облагородить, тем хуже он выглядит. Кроме очистки от мха, с ним ничего не надо делать. Он сбрасывает сгнившие сучья так же естественно, как животные сбрасывают старый мех, оставаясь совершенно здоровыми.