Приключения Тома Сойера

Том полежал, размышляя. И в конце концов, ему пришло в голову, что неплохо было бы заболеть — тогда он ни в какую в школу не пойдет, а останется дома. Хиловатая, но все же возможность. Он мысленно прошелся по своему телу. Никаких недугов в нем не обнаружилось, так что пришлось исследование повторить. На этот раз Тому показалось, что в животе его отмечаются некие колики, и он, проникнувшись надеждой, принялся усердно подзуживать их. Однако колики вскоре ослабли, а там и вовсе прекратились. Пришлось думать снова. И внезапно он совершил открытие: оказывается, у него качается один из верхних передних зубов. Что и говорить, повезло; Том совсем уж было собрался издать первый стон — на пробу, — но сообразил, что если он предъявит суду такого рода аргумент, тетя просто-напросто выдерет его, а это будет больно. Поэтому он решил оставить зуб про запас и возобновил изыскания. Какое-то время они оставались бесплодными, но затем Том вспомнил, как доктор однажды рассказывал про больного, которого некая болезнь уложила в постель на две, если не три недели и вообще угрожала лишить пальца. Том, мигом выпростав из-под простыни ступню с ободранным пальцем, вгляделся в него. Конечно, симптомов той болезни он не знал, однако попытка не пытка — и Том с большим воодушевлением застонал.

Сид спал без задних ног.

Том застонал громче, ему даже стало казаться, что палец и вправду немного побаливает.

Сид как спал, так и спал.

Том даже запыхался от усилий. Он немного передохнул, а после набрал полную грудь воздуха и испустил череду совершенно замечательных стонов.

Сид захрапел.

Тут уж Том разозлился. Он произнес: «Сид, Сид» и потряс брата за плечо. Это, похоже, сработало, и Том застонал снова. Сид зевнул, потянулся, затем, фыркнув, приподнялся на локте и уставился на Тома. Том стонал. Сид окликнул его:

— Том, послушай, Том!

Ответа не последовало.

— Эй, Том. Том! Что с тобой, Том?

Теперь уже он потряс брата и с тревогой заглянул ему в лицо.

Том простонал:

— Не надо, Сид. Не трогай меня.

— Да что с тобой, Том? Сейчас я тетю позову.

— Нет… не обращай внимания. Может, оно и само пройдет, постепенно. Не зови никого.

— Как же не зови? Да не стони ты так страшно, Том. Давно это с тобой?

— Несколько часов. Оооо! Не тормоши меня, Сид, а то я умру.

— Почему же ты меня раньше не разбудил? Ох, Том, не надо! У меня от твоих стонов мурашки по коже бегут. Да что же с тобой, Том?

— Я все прощаю тебе, Сид.

Стон.

— Все, что ты мне сделал. Когда я умру…

— Ой, Том, не умирай, не надо. Нет, Том… нет. Может…

— Я всех прощаю, Сид.

Стон.

— Так им и передай. И еще, Сид, отнеси мою оконную раму и одноглазого котенка девочке, которая недавно приехала в город, и скажи ей…

Но Сид уже схватил свою одежду и выскочил из комнаты. Теперь Том страдал по-настоящему, столь образцово работало его воображение, и стонал совершенно искренне.

Сид, слетев по лестнице вниз, закричал:

— Тетя Полли, пойдемте к нам! Том помирает!

— Помирает?

— Да, мэм. Чего же вы ждете — скорее!

— Чушь! Не верю!

Тем не менее, она побежала наверх, и Сид с Мэри за ней. Лицо старушки побелело, губы дрожали. Достигнув кровати Тома, она выдохнула:

— Том! Что с тобой?

— Ох, тетя, я…

— Да что же с тобой такое — что такое, дитя?

— Ох, тетя, у меня палец на ноге совсем омертвел!

Старушка рухнула на стул и захохотала — ненадолго. Потом она немного поплакала, а потом, продолжая плакать, засмеялась снова. И наконец, совладав с собой, сказала:

— Ну и напугал же ты меня, Том. Ладно, хватит дурака валять, вылезай из постели.

Стоны прекратились, боль в пальце куда-то исчезла. Том почувствовал себя довольно глупо и потому сказал:

— Тетя Полли, он, правда, показался мне омертвевшим, а болел так, что я даже про зуб забыл.

— Еще и зуб в придачу! Что у тебя с зубом?

— Шатается и ужас как болит.

— Ладно-ладно, ты только стонать заново не начинай. Открой рот. Да — и вправду шатается, но ничего, от этого не умирают. Мэри, принеси-ка мне шелковую нитку — и головню с кухни прихвати.

— Ой, тетя, пожалуйста, не рвите его. Он и не болит больше. Вот чтоб я помер на месте. Не надо, тетя. Я лучше в школу пойду.

— Ах, вот оно что! Ты устроил все это безобразие, потому что надеялся пересидеть дома уроки, а после рыбку пойти удить? Том, Том, я так люблю тебя, а ты из кожи вон лезешь, стараясь разбить своими выходками мое старое сердце.

К этому времени зубоврачебные инструменты были уже принесены. Старушка завязала на конце шелковой нитки петлю, накрепко затянула ее на зубе Тома и закрепила другой конец нитки на спинке кровати. А затем, взяв горящую головню, ткнула ей мальчику в лицо. Миг, и зуб закачался на нитке, свисая со спинки.