Приключения Тома Сойера

И тетю Полли вдруг уязвило раскаяние. Она увидела происшедшее в новом свете – то, что было жестоким по отношению к коту, могло быть жестоким и по отношению к мальчику. Сердце ее смягчилось, в него прокралось сожаление. Глаза старушки увлажнились, она положила на голову Тома ладонь и мягко произнесла:

– Я ведь хотела тебе только добра, Том. И, Том, тебе же это пошло на пользу.

Том взглянул ей в лицо глазами, в которых теплилась за серьезностью едва приметная искорка веселья.

– Я знаю, что вы хотели мне добра, тетенька, – как и я Питеру. И ему это тоже пошло на пользу. Я и не видел, чтобы он так скакал, с тех пор, как…

– Ох, ну хватит, Том, не то ты меня снова рассердишь. Попробуй для разнообразия побыть сегодня хорошим мальчиком, а лекарство можешь больше не принимать.

В школу Том пришел задолго до начала уроков. Многими уже было отмечено, что в последнее время за ним водится эта странность. И, что также стало обычным в последние дни, застрял – вместо того, чтобы играть во дворе с товарищами, – у ворот. Он сказал им, что болен, да больным и выглядел. Том делал вид, будто поглядывает и туда, и сюда, но поглядывал все больше на дорогу. Вот на ней показался Джефф Тэтчер и лицо Тома озарилось надеждой – недолгой, впрочем, скоро он опять поскучнел. Когда Джефф вошел во двор, Том заговорил с ним, осторожно подбрасывая ему те или иные возможности рассказать что-нибудь о Бекки, однако пустоголовый Джефф ни на одну его приманку не клюнул. Том ждал, ждал, надежда вспыхивала в нем всякий раз, что вдали появлялось колеблемое ветерком платьице, однако стоило платьицу приблизиться, и на смену надежде приходила ненависть к его обладательнице, в который раз не той. В конце концов, платьица появляться перестали, и на Тома напала хандра. Он вошел в пустое еще здание школы и сел, приготовившись к полному страданий дню. Но тут в воротах мелькнуло еще одно платье, и сердце Тома словно подпрыгнуло. В следующий миг он уже носился по двору, беснуясь, точно индеец: вопил, хохотал, гонялся за мальчиками, перепрыгивал, рискуя конечностями и жизнью, через забор, ходил колесом и стоял на голове – в общем, совершал все героические деяния, какие только мог придумать, и то и дело поглядывал украдкой на Бекки Тэтчер, дабы понять, замечает ли она их. Но девочка, похоже, их не замечала, и даже ни разу не посмотрела в его сторону. Возможно ли, чтобы она не сознавала его присутствия во дворе? Том перенес арену своих подвигов поближе к ней; он кружил вокруг Бекки испуская боевые клики, сорвал с одного мальчика шляпу и забросил ее на крышу, проскочил сквозь стайку мальчишек, разбросав их в разные стороны, и наконец, упал, перед Бекки на землю, распластавшись и едва не сбив ее с ног, – и она отвернулась, и вздернула носик повыше, и внятно произнесла:

– Пф! Некоторые воображают о себе, что они очень умные – вот и выставляются всем на показ!

Щеки Тома вспыхнули. Он встал и поплелся прочь от Бекки – раздавленный и уничтоженный.

  Глава XIII. Пиратская ватага поднимает паруса

Том решился, раз и навсегда.  Мрак и отчаяние поселились в душе его. Все отвернулись от него, он одинок, никто его не любит; вот когда все узнают, на что они его толкнули, им, может, и станет стыдно; он так старался быть хорошим, старался им всем угодить, да только они ему не позволили, ну и ладно, раз они спят и видят, как бы убрать его с глаз долой, пусть так и будет; и пусть они свалят вину за все последствия на него – чего же еще от них и ждать? Да, они, наконец, довели его до последнего края и теперь он встанет на путь преступлений. Иного выбора ему не оставили.

К этому времени Том уже добрался почти до конца Луговой улицы, и удары школьного колокола, сзывавшего учеников  на урок, отдались в его ушах лишь легким треньканьем. Том заплакал, подумав, что никогда, никогда больше не услышит этих ударов, – как грустно, как тяжело, но ведь его же насильно вытолкали в холодный, пустой мир, и ему остается лишь подчиниться – и простить их всех. От этой мысли рыдания Тома и участились, и усилились.

Тут-то и ему и повстречался душевный друг Джо Харпер – глаза у друга были на мокром месте, а сердцем явно владела одна только цель, великая и мрачная. Ясно, что это была встреча «двух душ, охваченных мыслью единой». Том вытер рукавом глаза и залепетал слова о том, что он решил бежать от тягот домашней жизни, в которой не встречает никакого сочувствия, уйти в огромный мир, и даже в другие страны и больше сюда не возвращаться, – закончил же он выражением надежды на то, что Джо никогда его не забудет.