Приключения в Балаклаве

Татьяна Постникова Приключения в Балаклаве

Приключения в Балаклаве

К одиннадцати годам я окончательно утвердился во мнении, что все девчонки страшные зануды и воображалы. Ужасно обидно, когда твои одноклассницы смотрят на тебя сверху вниз и держатся с таким загадочно-значительным видом, словно с глупым малявкой-детсадовцем.

Мама, чтобы успокоить меня, говорила, что девочки растут постоянно, а мальчики скачкообразно.

– Вот увидишь, – утешала она меня, – через год-два, придёшь в школу первого сентября и увидишь, что ты перерос своих одноклассниц.

Ага, перерастёшь этих дылд, как же! Вон Алиска Кочедыгова выше меня на целую голову. А меня наш физкультурник всегда последним ставит. Хотя Ромка Черных такого же роста.

Зато у меня есть Фродо!

Мой дедушка, мамин папа работает дрессировщиком в Театре зверей имени Дурова. Когда говоришь «дрессировщик», так и хочется представить братьев Запашных с их львами и тиграми. Но в Театре зверей с крупными хищниками не работают. Там у них всякие собачки, лисички, енотики. И крыски. Дедушка с ними работает и говорит, что крысы очень умные. Фродо тоже был артистом, но однажды нерадивый служитель прищемил Фродо заднюю лапку, и она отсохла. А артист даже в Театре зверей должен выглядеть безупречно, поэтому Фродо из артистов выгнали, и дедушка принёс его мне. А Фродо и впрямь жутко умный. Собственно, если бы не он, Наташка и Эвелина меня бы ни за что в свою компанию не приняли бы.

Но, обо всём по-порядку.

Папа часто рассказывал, что когда он был маленьким, его однажды отправили в какой-то престижный летний лагерь, где детей даже в туалет водили строем. Это так запало в папину душу, что он больше ни разу в лагерь не ездил, и меня не разрешал туда отправлять. Но в этом году маме кто-то предложил «горящую» путёвку в летний лагерь в Крыму. Мама прямо так и загорелась: Крым, Чёрное море, благодатный климат, и лагерь такой интересный, с археологическим уклоном! Короче, я даже возразить толком не успел, как оказался на вокзале, среди таких же приговорённых к двухнедельной ссылке в Крым. Единственно, что я успел вытребовать, это то, чтобы Фродо поехал со мной. Уж не знаю, что там мама сделала, но в «час икс» я кроме чемодана имел и кошачью переноску, оборудованную под крысиное жильё, и ворох всяких ветеринарных справок.

Ещё в Москве на вокзале я убедился, что опять буду последним в шеренге. Остальные были старше и (вот непруха!) выше меня. Многие ребята и девчонки уже ехали в этот лагерь не в первый раз, и были знакомы между собой. Новичков оказалось только двое: я и Лёнька. Лёнька был старше меня на год, но чувствовал себя также неуверенно, как и я. Вот мы и решили держаться вместе.

Лагерь наш был в Севастополе, точнее в Балаклаве, и жизнь здесь оказалась гораздо интереснее, чем можно было представить. Нас возили на разные экскурсии, мы бродили по древнему Херсонесу, ковырялись в старом раскопе в Сердоликовой бухте, и там Лёнька даже нашёл какой-то древний черепок. А ещё мы до посинения купались в море, лазали по горам, катались на катере. И никому в голову не приходило водить нас строем в туалет! Это наверно, были какие-то устаревшие ещё Советские правила!

А ещё наш вожатый Володя оказался замечательным. Он учился в педагогическом институте на историческом факультете. И он так много знал интересного. И рассказывал здорово. Мы так и ходили за ним хвостом. Даже Фродо, которому история Крыма была неинтересна, полюбил Володю, и охотно путешествовал, сидя у него на плече. Ещё бы. Володя был ростом почти два метра. Какой обзор-то!

Как-то раз Володя предложил нам необычную игру в прятки: кто-то из нас прятался, а Фродо искал его по следу. Особенно смешно эта игра получалась, когда прятался сам Володя. С его ростом не так просто было спрятаться, и мы находили нашего вожатого раньше Фродо, но крыс честно шёл по следу.

Мы прожили в лагере уже шесть дней, когда однажды после ужина Лёнька с таинственным видом подмигнул мне, призывая задержаться в столовке.

Когда все разбрелись, к нам с Лёнькой подошли Наташа и Эвелина. Я только рот открыл от удивления. Эвелина была самой красивой девчонкой не только в нашем лагере, но и на всём белом свете. И то, что она снизошла до нас с Лёнькой, было удивительно. Впрочем, Эвелина поспешила слегка охладить наш восторг.

– Сева, Лёня, мы принимаем вас в нашу компанию только из-за Фродо, так, что сильно не воображайте. И поклянитесь самой страшной клятвой, что никогда и никому не проболтаетесь.

Если бы она сейчас потребовала бы, чтобы я себе ухо отрезал, как Ван Гог, я бы ни секунды не раздумывал. Был такой художник. Он сам себе ухо отрезал. Мужественный человек. Но ради Эвелины, я тоже смог бы. Наверно.

Но ничего резать не пришлось. Девчонок удовлетворила словесная клятва. Внимательно оглядевшись, Эвелина предложила встретиться через час после отбоя в беседке.

– Только будьте осторожны, и «хвоста» за собой не приведите, – прошептала она.