Приключения в Кукарекии и на острове Сладкая Отрада

Дальнозоркое око покавизора обшаривало море квадрат за квадратом. Вмонтированные в аппарат электронные приспособления обеспечивали запрограммированное направление поиска.

И вдруг!.. То есть, это на самом деле произошло не вдруг. Вначале на экране показался смутный силуэт конуса на поверхности моря, потом конус стал напоминать кусок рафинада, присыпанный сахарной пудрой, можно было различить какие-то диковинные рощи, строения, блестящий дворец, речку с мостами…

Операторы и техники закрутили ручки, защелкали тумблерами, и вдруг — теперь уже действительно вдруг — изображение стало таким четким, как будто передача велась с соседней страницы Рисовании; таким ясным, что любой желающий, если только он не слепой, мог пересчитать конфеты на каждой веточке.

По залу пронесся гул. Да, это был остров Сладкая Отрада, потому что вряд ли где на свете еще может быть такое изобилие сластей.

Игрушечные звери и птицы лакомились плодами конфетных деревьев; два бегемота, большой и маленький, плыли по реке вверх по течению туда, где виднелся мост — кажется, мармеладный. Туда же направлялась какая-то компания. Когда она свернула на широкую аллею и повернулась лицом к камере покавизора, Сири первая узнала доктора Меэрике.

— Смотрите, смотрите! — закричала она. — Там, справа, наша дорогая доктор Меэрике! Ура-а! — неизвестно, во что бы вылилось ее ликование, если бы Пинн попросту не закрыл ей рот ладошкой.

— Надо же, она прекрасно выглядит, — признала тетя Цирпа, — совсем как новенькая. И не похоже, чтобы она хоть сколько-нибудь была опечалена.

И правда, доктор Меэрике прогуливалась по аллеям в обществе жизнерадостного матроса и выглядела столь безупречно, словно ее только что вынули из магазинной упаковки.

— Тот, что с нею рядом, это, наверно, Тельняшкин из кукольного театра, — предположил дядюшка Крилло. — Но я не вижу пса-санитара. Наверно, с ним-то и приключилась беда.

Операторы покавизора были готовы тут же обшарить остров подзорной трубой с видоискателем, чтобы разыскать санитара, но сержант Тирр попросил не выпускать из поля зрения доктора Меэрике. Он хотел убедиться в том, что она жива-здорова и что ей ничто не угрожает. И доктор, и матрос выглядели совершенно безмятежными. Вот они свернули с аллеи на боковую дорожку, где с веток свисали шоколадные конфеты «Буревестник» в красивых фантиках. Эти конфеты падали не в рот, а в руки, чтобы их можно было развернуть.

Мимо доктора пролетела пчела, с которой она обменялась несколькими словами.

— Может, это та самая пчела, с которой мы познакомились на балконе? — прошептала Сири.

— Может быть, — пожал плечами Пинн.

— Почему же она не прилетела к нам и ничего не сообщила? — не унималась Сири.

— Не знаю. — Да и что еще мог ответить девчонке Пинн, который даже не был уверен в том, что это та самая пчела, с которой они договаривались на балконе в цветочном ящике. Все пчелы похожи одна на другую. Тем более не мог он знать, что Жужа повредила крыло и могла летать только над сказочным островом. К сожалению, аппарат кукарековцев не был настолько совершенен, чтобы дать ответ на все эти вопросы.

— Может, на острове есть и свои, местные пчелы? — предположил Пинн.

Только после того, как все присутствующие дотошно рассмотрели доктора Меэрике, сержант Тирр разрешил приступить к розыскам пса-санитара. На экране сменяли друг друга аппетитные дома из пастилы, мармеладные мосты, шоколадные перила, карамелевые карусели… Вот показался роскошный дворец, на парадной лестнице которого беседовали какой-то господин в пышных штанах и шоколадная личность в богатых серебряных обертках — не иначе, как правитель острова с родовитым приближенным.

Камера двигалась дальше, пока экран не заслонило что-то продолговатое и округлое.

— Прекратите ваши дурацкие шутки, товарищ Крилло! — вспылила тетя Цирпа. — Уберите свой палец с окуляра.

Но дядюшка Крилло был на сей раз не при чем.

— Никакой это не палец, а хвост нашего пса-санитара, — вступился за него сержант Тирр.

Операторы покрутили ручки — и на экране показался Гав собственной персоной. Но почему один? И почему ступает так осторожно, будто крадется? Остальные так беззаботны и веселы… И почему он все время озирается, будто от кого-то скрывается?

Вскоре на эти вопросы был получен вполне красноречивый ответ. Гав приблизился к белоснежной горе и быстро стал ее лизать, хотя тут же была табличка с надписью крупными буквами «Лизать строго запрещается!».

Несмотря на то, что Гав на глазах у земляков нарушил порядки сказочного острова, те были в основном довольны увиденным. Было похоже, что вновь прибывшим ничто не угрожает и им там в общем даже хорошо. Им самим и решать, когда собираться в обратный путь. К тому же в случае чего они могут послать весточку с пчелой Жужей или с кем другим.