Приключения в приличном обществе (СИ)

- Это мое дело, - сказал я, более блефуя, чем питая надежды на помощь Кузьмы.

- Ладно. - Он внешне вполне успокоился. И даже как будто ковырнул в зубах. Словно помеха его языку интересовала его куда больше, чем компрометирующее прошлое. - Давайте съедим по котлете на брудершафт. Чтоб не держали зла друг на друга.

- Надеюсь вы понимаете, что в случае моей смерти ... если есть в этих яствах яд... Это досье немедленно всплывет в тысячах экземпляров. Издатели здорово наживутся, продав его как роман.

Тут я точно уже блефовал. Я не настолько успел ознакомиться с его биографией, чтобы с такой уверенностью говорить за издателей.

Его рука, замершая над одинокой котлетой, лежащей в отдалении от остальных, дрогнула и переместилась влево, где лежал такой же одинокий бифштекс. Он преломил его, половину протянул мне. Я откусил, но тут же с отвращением выплюнул, скривив лицо.

- Что, солоно? - спросил Маргулис. Мне показалось, что он вздохнул с облегчением. Так оно и было, по-видимому. - Честно говоря, я и сам позабыл, где цианид, а где хлорид натрия. В котлете, получается, цианид.

Он вывалил котлету из блюдечка на салфетку и, обернув ею, сунул в карман. Этот обед не так безобиден, как я полагал.

- Что ж, так тому и быть, - сказал он. - Ступайте.

И я вернулся к графине, отерев с лица липкий холодный пот. Она, увлеченная финальной сценой второго акта, ничего не замечала.

Те, чьи челюсти были более быстры, наелись доверху и теперь ковыряли в зубах. Другие дожевывали. Фараон раскуривал сигару, которой его только что угостили. Иванов, будучи в прекрасном расположении духа, искал, как бы еще выше настроение поднять незначительной ссорой. Маленький Птицын, прильнув к Полине, дремал, обернувшись вокруг ее бедра.

Во время трапезы не обошлось без повреждений и травм.

Так, Крылов прикусил себе щеку изнутри. Гребенюк жгучей аджикой прожег себе в желудке дыру. Кашапов подавился зубом, сломавши его о кость. Герц почти захлебнулся похлебкой, уснув и упав лицом в свою порцию.

- Да-а, сытый выпал денёк.

- Это не жизнь - оргия.

- Там врачи тоже покушать просятся. А то не вытянут третий акт.

- Да пускай. Все наелись уже. Самые лакомые куски съедены.

Комедианты, смыв грим и почему-то запыхавшись, один за другим подходили к столу.

- Вот разве филе картофеля да гороховый суп.

У Крылова из-за распухшей щеки суп превратился в шут. Но врачи не обиделись.

Я все время удивляюсь и радуюсь тому, что простые люди, будучи сыты, редко держат зло на своих недавних врагов. Не прошло и пары минут, как перед врачами выросли груды лангетов и шницелей, припрятанных про запас, и даже Иванов, вынув из кармана селедку, отдал ее им. Я сам отнес на их край стола приготовленный в дорогу, завернутый в полотенце, двойной эскалоп.

- Эскулап попридержали бы для людей, - проворчал Никанор, но его одернули.

- Эскалоп. И хватит о людоедстве уже.

Оказалось, что шницель удобно кромсать скальпелем, а ланцетом - лангет, пинцетом отправляя в рот небольшими кусочками. Впрочем, и руками не брезговали.

- Странно, почему не отняли у них инструмент. Скальпель - грозное оружие в искусных руках.

- Сколько уж нас от их скальпелей пострадало.

- А могли бы, глядишь, жить вечно.

- Тогда это уже будет не человек, а другое животное.

- Я б согласился животным стать из-за этого. А ты, фараон?

- Самим нам до этого не дойти. Вся надежда на инопланетян.

- Нашел на кого надеяться. А может, они будут разводить свиней, а не нас.

- Свиней разводить легко. С ними всегда договориться можно.

- Вот и будут свиней, раз так. А с нами разве договоришься.

- Вот мы тут сидим, а они, может, подлетают уже.

- Сколько же им лететь?

- Это смотря с какой скоростью, - сказал Сидоров.

- Вот вы мне скажите, профессор, - обрадовался случаю Иванов. - Если расстояние мерить в пенисах, а время в анусах, то как вы думаете, 120 х/ж - приличная скорость?

- Ты постеснялся бы, пожилой человек, все-таки, - сказал Гаврилов, который, хоть головой и ударился, но здравого смысла не потерял. Голос его немного ослаб.

- Свиней он разводить будет. Я б давно его мудрой мордой о стол, да повода не было. Эрос, этос. Куча дерьма.

- Куча чего?

Никанор подмигивал и делал мне знаки: пора.

Мне еще раз довелось наблюдать, как происходит превращение Сидорова в Сердюка. Глаза из бледно-голубых стали свинцово-серыми, заблистали тускло, нос заострился, сделался похожим на клюв. Заиграли желваки, нижняя челюсть подалась вперед. Этим выкриком - куча чего? - превращение и завершилось, заняв собой едва ль с полминуты. Он выбросил вперед руку, но, до Иванова не дотянувшись, плюнул ему в плечо.

Графине очень хотелось остаться и посмотреть, чем закончится ссора. Да и мне б не мешало проституток увидеть и вам описать. Но время неумолимо приближалось к пяти, пора уже было прощаться.

Я встал. Помог и графине подняться. Встал и Маргулис.

- Итак, уважаемые сотрапезники, - возгласил он, - собутыльники, сотрезвенники - маркиз, как видите, покидает нас.

Иванов тем временем, перегнувшись через стол, достал до Сердюка и ударил его в лицо шницелем. Сердюк в ответ лягнул его бараньей ногой.