Приключения в приличном обществе (СИ)

Меня по мере осторожного продвижения, не оставляла мысль о том, что эти двое - Кузьму, конечно же, я в первую очередь имел в виду - тонко подшутили над нами, загнав на это дерево, заставив взбираться вверх. Я даже приостанавливался пару раз и обмирал, прижавшись к стволу, до того мне казалось смешным то положение, в какое попал. Да и графиню в буквальном смысле слова втянул. Но отступать до окончательного разъяснения обстоятельств мне не хотелось. Вдобавок к тому, примерно на двадцатом метре нашего восхождения в ответ на эту навязчивую мысль так полыхнуло слева, что я чуть было не свалился вниз, а графиню едва успел ухватить за предплечье в последний момент. Пламя лишь опалило листву - но колени мои дрогнули. Невозможно себе представить нашу судьбу, возгорись это древо. Впрочем, вариантов было два: либо сгореть заживо вместе с ним, либо прыгать вниз, что было не менее смертельно.

Но этот огонь, открытый в ответ на мою мысль, эту же мысль и прогнал, положив конец большинству моих сомнений. Раз уж это предсказанье Кузьмы реально сработало, значит и окончательный наш побег не такое, может быть, и безумие.

Слову часто предшествует та или иная мысль. У меня так, по крайней мере. Поэтому, чтоб и проблеска их не возникло, взбирались мы по древу в молчании. Даже эрекция как-то незаметно сошла на нет, хотя новые поводы для нее как раз были. Платье на графине совершенно изорвалось, и она с моей помощью полностью от него избавилась, оставшись в одном бикини. Все это мне напомнило давний эротический фильм, виденный мной в юности, где этот трюк уже был использован. Там группа сексапильных девиц штурмовала горный пик, по мере восхождения к вершине постепенно избавляясь от одежд.

Поднявшись на метров пятьдесят, мы присели на толстую ветвь и перекусили, преломив оставшийся эскалоп. Вид у графини был не такой уж измученный, как можно было бы предположить, да и я особой усталости не испытывал, хотя мне досталось, конечно, больше чем ей. Кроме того, что я свой узел еще тащил, приходилось и графиню то и дело снизу подталкивать или подтаскивать сверху, что, однако, было истинным наслаждением для меня. Поэтому мы не стали рассиживаться, а, улыбнувшись друг другу, но ни слова не говоря, тут же штурм этой вертикали продолжили.

Мы лезли и лезли, ползли и ползли, с ветки на ветку - по моим расчетам давно уже должна была спустится ночь - она и спустилась, но гораздо позднее, чем я предполагал, и не столь беспросветная, как в более привычной реальности. Сквозь бледное небо просвечивали звезды, и это был добрый для нас знак: раз уже видно небо, то ветвей впереди, то есть я хотел сказать - выше - не так уж много, а значит, восхождение наше подходит к концу.

И действительно: поднявшись еще метров на десять-двенадцать, мы уперлись обеими головами (я своей, графиня своей) в какую-то плоскость, пластиковую на ощупь, что-то похожее на крышу грибка на детской площадке.

Крыша была круглая и имела форму воронки, узким концом надетую на макушку Древа Свободы, а раструбом - вниз. Человеку, настроенному мистически или философски тут же пришла бы в голову масса мыслей по этому поводу. Древо, воронка, ближние небеса. Но мне, в данный момент настроенному иначе, было не до подобных аллюзий, да и мысли я побаивался пока выпускать. Да и воронка, могло быть, казалась воронкой только из положения снизу, а на самом деле представляла собой некий декоративный элемент, вроде звезды на рождественской елке или башне кремля, или креста, венчающего готический шпиль. Поэтому никаких особых псевдо-научных и квази-мистических отклонений от нашего правдивого повествования на этой странице вам не предвидится.

Однако думать все-таки было надо. Что нам делать следовало дальше, я не представлял. Я осторожно шевельнул извилиной - возмездия не последовало. Я шевельнул решительней. Очевидно, здесь уже можно было думать, не рискуя сойти с ума, или сумасшествие на такой высоте бегством от действительности уже не считалось.

Собственно, думать было решительно не о чем, поэтому, выбрав потолще ветвь, я пополз по ней прочь от ствола, а удалившись метров на пять и убедившись в ее надежности, сделал знак и графине следовать за собой. Что и было ею исполнено без признаков колебаний - до того крепка была ее вера в меня.

Ветвь было толщиной примерно с графиню - сантиметров 90 в обхвате, то есть - как эта шикарная госпожа в лучшей своей части, поэтому полз я безо всякой опаски, что она под нами подломится. Как подсказывал личный опыт и опыт веков, близко к вершинам деревьев самые толстые сучья не растут, но, припомнив все чудеса, случившиеся со мной за последние месяцы (о многих рассказ еще впереди), я это незначительное обстоятельство во внимание не принял.

Ползти было чертовски неудобно, но я вскоре сообразил, что можно по ней идти, держась за ветви потоньше, произраставшие из нее. Причем первой сообразила графиня, а я уже потом, оглянувшись.