Приключения Веллингфорда. Хижина на холме. Морские львы

Фенимор Купер Приключения Веллингфорда Хижина на холме Морские львы

Приключения Веллингфорда

Глава I

Я родился в долине, прилегающей к морю. Мой отец в молодости был моряком, и мои первые воспоминания связаны с историей его приключений, возбуждавшей во мне живой интерес.

Он служил во время революционной войны[1], о событиях которой он очень любил рассказывать.

Вследствие раны, полученной им на войне, на его лице остался шрам; не будь этого знака, отец был бы очень красив. Мать после его смерти находила, что этот шрам придавал ее мужу особенную прелесть. Но, насколько я помню, это было не совсем верно: шрам этот скорее искажал лицо отца, делая его неприятным, в особенности, когда он был в дурном расположении духа.

Отец умер на той самой ферме, на которой родился; она досталась ему в наследство после деда, английского эмигранта, купившего ее у голландского колониста, который, при расчистке лесов, успел только заложить ее фундамент.

Место это называлось Клаубонни.

Относительно происхождения подобного названия мнения расходились: одни находили, что «Клаубонни» голландское слово; другие с этим не соглашались, предполагая, что оно скорее индейского происхождения. Во всяком случае, недаром в этом наименовании было слово «бонни» (красивый), так как трудно было найти более красивую и в то же время более доходную ферму. В ней было триста семьдесят два акра[2] возделанной земли и лугов и более ста акров лесистых холмов.

В 1707 году дед построил на этом месте одноэтажный каменный дом. Затем родственники, жившие в Клаубонни, делали там всевозможные пристройки, по своему усмотрению, так что в общем образовалась масса хижин, разбросанных как попало, без всякого плана и симметрии. Но в главном доме сохранился вестибюль и подъезд, перед которым был луг с несколькими вязами.

При виде Клаубонни невольно приходила в голову мысль, что собственником ее должен быть зажиточный землевладелец.

Внешний вид благоустройства вполне соответствовал комфорту в доме. Правда, потолки были низкие, и комнаты маловаты, но зато в этих уютных комнатках бывало так тепло в зимнее время; летом же здесь ощущалась приятная свежесть; при этом поддерживалась постоянная чистота и порядок. Гостиная, коридоры и спальня были покрыты коврами. В главной гостиной (о слове «зало», насколько я помню, в нашем краю не имели понятия до 1796 года) стояла софа, покрытая ситцем, с хорошо набитыми подушками; занавеси были также из ситца.

К ферме примыкали виноградники и долины пахотной земли. Амбары, риги, все надворные строения были выстроены из прочного камня, как и главное здание.

Кроме доходов с фермы, у моего отца было еще четырнадцать-пятнадцать тысяч долларов, которые он привез с собою из морского плавания и поместил под залог недвижимого имущества. Затем мать принесла с собой в приданое семьсот фунтов стерлингов, также помещенных выгодно; таким образом, не считая двух-трех крупных землевладельцев да нескольких купцов, приехавших сюда из Йорка, капитан Веллингфорд слыл за самого зажиточного из всех жителей Ульстера. Не знаю, насколько правильно было подобное мнение; знаю только то, что лишь под отеческой кровлей я видел такое полное изобилие всего.

Правда, наше вино приготовлялось из смородины, но его вкус ничего не терял от этого; и в наших погребах его было припасено так много, что мы всегда могли пользоваться хорошим старым вином, простоявшим уже три-четыре года. Кроме того, у отца имелась про запас его собственная коллекция вин, к которой он прибегал в торжественных случаях.

Я помню, когда, бывало, к нам заезжал губернатор из Ульстера, Джорж Клинтон, сделавшийся впоследствии вице-президентом, то отец угощал его прекрасной мадерой.

Отец познакомился с матерью в Клаубонни, когда он там лечился от ран; это время осталось для нее дорогим воспоминанием, в силу которого она находила, что шрам, изборождавший левую щеку отца, так шел к нему. Сражение, в котором был ранен отец, произошло в июле 1780 года, а осенью того же года состоялась и свадьба родителей.

Отец более не служил на море до моего рождения. Потом он опять поступил на службу и совершил на капере[3] несколько удачных крейсировок; потом обзавелся бригом[4], которым самостоятельно управлял до 1790 года.

Внезапная смерть моего деда заставила его вернуться на родину. Капитан (моего отца все называли так), как единственный сын, получил после деда все недвижимое имущество; что же касается шести тысяч фунтов стерлингов, то они достались моим двум, вышедшим замуж, теткам, проживавшим по соседству с нами.

С тех пор отец навсегда распрощался с морем и жил постоянно на ферме. Нас было пять человек детей, из которых остались в живых моя сестра Грация и я. Когда умер отец, мне было тринадцать лет, а Грации — одиннадцать. Отец умер в 1794 году; причиною его смерти был несчастный случай.