Приключения Вернера Хольта

— Ладно, Хольт, позаботьтесь о «Берте»!

Гомулка спрыгнул в воронку, тошнота подступила ему к горлу, его вырвало.

— На «Фриде»… весь расчет — в клочья! — пробормотал он. У Хольта вдруг мелькнуло далекое воспоминание: мне очертел родной дом, очертела школа, я не мог дождаться минуты, когда меня призовут, как об избавлении мечтал я о войне…

Подавленные и молчаливые, сидели они у «Берты», Только Вольцов делал вид, будто ничего не случилось…

— Тридцать шесть бомбовых воронок, — рассуждал он вслух. — Бомбы в пятнадцать — двадцать центнеров весом. А результаты? Выведены из строя два орудия. Вот что значит не считаться с расходами!

— Ступай на перевязку! — сказал Хольт. У Вольцова сквозь бинты сочилась кровь, волосы слиплись, все лицо было и крови. Когда он ушел, Хольт даново распределил обязанности в расчете.

Не хватает порядочного седьмого номера, думал он. Вечером подойдут дружинники, а что я буду делать днем? Он крикнул: «За дело! Чистить орудие!» Двое силезцев послушно стали прочищать банником орудийный ствол.

На подъездной дороге остановились санитарные машины. Гомулка сказал: — Понять не могу, что произошло у «Антона»!

Но тут в окоп вошли Кутшера и Готтескнехт.

— Веселенькое утро, верно? Бандиты прикончили мою собаку, я им этого ввек не прощу!

Хольт доложил:

— Нам требуются третий и седьмой номера и подносчики боеприпасов! — Готтескнехг записал. — Господин вахмистр, — обратился Хольт, как только Кутшера ушел, — можно мне позвонить по телефону?

Готтескнехт рассеянно посмотрел на него.

— Подождите. Сейчас линяя перегружена… — Он подумал. — Раз уж вы будете звонить, освободите меня от одного… извещения.

Барак так тряхнуло, что внутри он представлял картину полного разгрома. Пришлось повозиться два часа, чтобы нанести в нем хоть какой-то порядок. Прямым попаданием снесло уборную, и стены были облеплены нечистотами. Вольцов, все еще расхаживавший в своей окровавленной чалме, наблюдал это зрелище подбоченившись, с невозмутимостью философа.

— Это — средство войны, известное еще в древности, — заметил он. — Уже римляне из так называемых баллист обстреливали дерьмом осажденные города.

— Ступай на медпункт, — накинулся на него Хольт. Сам оп побежал в канцелярию, где Готтескнехт сидел над списками личного состава.

— Тринадцать погибших, Хольт, это ужасно! — Он постучал карандашом по бумаге. — Расчет «Фриды» погиб весь, до одного человека. Девять силезцев, а ведь этим ребятам едва минуло шестнадцать.

У Хольта защемило сердце.

— Как это случилось? — спросил он.

— Прямое попадание. Их накрыло бомбой весом в девятьсот килограммов.

— А что произошло у «Антона»?! Я никак не соображу.

— Бомба разорвалась сразу же за бруствером, с северной стороны. Все, кто был по северной стенке траншеи, оказались на своего рода неподбойном борту… Те, кто стоял дальше, видимо, попали под взрывную волну и осколки.

— Зеппу, выходит, здорово повезло, ведь он сидел слева у механизма вертикальной наводки.

— Всем вам здорово повезло, — сказал Готескнехт. Он поднялся. — Оставляю вас одного, не забудьте же мою просьбу!

Хольту пришлось долго ждать свободного провода. Только теперь ожило в нем вчерашнее, оно было далеким-далеким, казалось, прошел целый год.

Хольт набрал номер. Она могла бы ехать теперь со мной, пришло ему в голову, но при одной этой мысли его бросило в дрожь.

На другом конце провода раздался голос фрау Цише:

— Я всю ночь не сомкнула глаз! Что у вас слышно? Вас тоже бомбили? Чего только я не наслушалась!

— Да, нам здорово попало! Погибло тринадцать человек!

— А Цише? Что делает Цише? Он ни в коем случае не должен написать отцу…

— Цише не сможет написать отцу! — оборвал ее Хольт. — Он погиб!

— Поги-иб? — озадаченно протянула она. — А ты уверен, что он вчера не написал? Хольт застыл у телефона.

— Уверен. Он не написал.

Их прервали. Из подгруппы срочно требовали капитана. Хольт соединил говорившего с бараком Кутшеры.

В немом оцепенении стоял он посреди канцелярии. Счастье, что их разъединили! Зубы его выбивали дробь. Знобило. Он вышел на воздух.

Вся позиция кишела военнопленными, их пригнали засыпать воронки. У «Антона» стоял тяжелый тягач. Десяток солдат-зенитчиков в комбинезонах, вооруженные лебедками и ломами, хлопотали вокруг орудия. Тут же стоял Готтескнехт с Феттером и Гомулкой. Несколько военнопленных выравнивали разрушенный окоп. Хольт подошел к вахмистру. Вольцов доложил, что отправляется на медпункт. Готтескнехт внимательно оглядел Хольта.

— Вам надо взять себя в руки! — сказал он. Хольт не выдержал и бросился бежать… А все же беда миновала!.. Он упал на койку.

13

Вольцов явился уже на следующий день. Он заметно осунулся и побледнел. У него вытащили десятки заноз из кожи лба и головы.

— На медпункте ни одной койки свободной, — рассказывал он. — На сто девятой батарее — пять убитых, на сто тридцать шестой — четырнадцать. Раненых пришлось везти в Бохум, в тыловой госпиталь.

Вечером Вольцов включил маленький радиоприемник, оставшийся им в наследство от Цише.