Приключения Весли Джексона

И вот желанный день настал; мы все - писатель, Джо Фоксхол и я возвратились в Нью-Йорк. Дня через два после этого вернулся из фоторемонтной школы в Рочестере Виктор Тоска и спросил, не нужно ли мне починить фотографический аппарат. Он рассказал, что его учили делать мелкий ремонт сложных аппаратов и крупный ремонт простых, но он не мог понять, зачем его обучали подобной ерунде, когда по-настоящему он интересуется только йогами. Я подумал, не хватил ли он лишнего, и я оказался прав.

Он рассказал, что познакомился в Рочестере с одним человеком, который окончил Гарвардский университет и увлекался открытиями в области таинственных сил бытия. Этот человек был простым рядовым, но это не мешало ему просиживать в различных йоговских позициях все свободное время и пытаться приобщить своих товарищей по военной школе к тайнам, которые он познал. Виктор, по его словам, освоил больше учение йогов, чем ремонт фотоаппаратов. Тот человек говорил, что фотоаппараты приходят и уходят, а йоги остаются навеки. Фамилия его была Олсон, он был из богатой семьи. Родители его жили в Бостоне, рассказывал Виктор, но Олсон предполагал после войны уехать в Индию, чтобы продолжать свои занятия. Он утверждал, что когда-нибудь непременно постигнет истину. Он говорил, что постарается навсегда развязаться с Америкой после войны, так как Америка становится слишком богатой и могущественной для него. Он стремился к истине, а не к деньгам; к равновесию, а не к власти.

Перед тем как вернуться в Нью-Йорк, мы с Виктором списались и договорились снять наши прежние комнаты в "Большой Северной", которая была для нас как дом родной, и так мы и сделали. Виктор приехал в гостиницу прямо с вокзала, так как было бы глупо являться в часть в десять вечера. Всю дорогу с вокзала он потягивал из бутылки и давал приложиться и мне. Дома, разбирая багаж, он то болтал об этом последователе йогов, Олсоне, то принимался напевать "Все зовут меня "красавчик", - и в конце концов разбросал свои вещи по всей комнате.

- Я привез тебе подарок, - сказал он. - Не думай, пожалуйста, что я могу уехать на шесть недель и вернуться домой без подарка. Только вот беда, забыл я, куда его запихнул, так что я, пожалуй, сяду на пол в позиции йога и немножко уравновешусь - тогда я смогу вспомнить, куда сунул подарок, - это здорово помогает. Этот Олсон когда-нибудь спасет человечество.

Я так был рад, что вернулся в Нью-Йорк, так приятно было встретить опять Виктора, особенно потому, что он был слегка навеселе. Я спросил:

- От чего он спасет человечество?

Спросил я, конечно, так просто, чтобы поддержать разговор, но Виктор очень обрадовался моему вопросу.

- От чего спасет? - повторил он. - От чувства одиночества, вот от чего. Дай-ка мне бутылку и спаси меня от моего одиночества, ладно?

И Виктор сделал еще глоток, сидя на полу в одной из позиций йогов, которым он научился у Олсона. Ноги он скрестил под собой, спину выпрямил и все старался вытянуться еще прямее.

- Да, одиночество, - говорил он. - Ну куда это запропастился подарок? Я уверен, что ты ему очень обрадуешься.

Немного погодя он возгласил, что обрел необходимое равновесие и, кажется, знает, куда положил свой подарок. Он встал и начал опять ворошить барахло, которое вытряхнул из вешевого мешка. Подарка он не нашел, но обнаружил экземпляр "Ныо рипаблик" и раскрыл его на странице, где было напечатано мое письмо к отцу.

- Олсон говорит, что ты великий человек, - сказал Виктор. - Это он показал мне этот журнал. Он говорит, что ты написал нечто такое, что тоже поможет спасти человечество. Я перечел твое письмо восемь или десять раз и думаю, что Олсон прав. Не очень-то я разбираюсь в таких вещах, но, по-моему, тут что-то есть, в этом письме к отцу. Подарок должен быть где-то здесь. С помощью внутреннего равновесия я разыщу его моментально.

Но тут он нашел опять что-то другое и сказал:

- Знаешь, когда твой друг - великий человек, даже если он ничего не смыслит в тайнах природы, это тебя обязывает тоже стать великим человеком. Так вот, я тут тоже кое-что накропал - вот оно.

Он протянул мне листок гостиничной почтовой бумаги.

- Не очень много, - сказал он, - но кое-что получилось, по-моему. Это отняло у меня добрую половину ночи. Ты, наверно, назовешь это философской притчей. На вот, прочти.

И вот я прочел его творение. Это было нечто поразительное и никак не походило на то, что он, по моим представлениям, мог написать. Не можем мы правильно судить о других - человек вдруг возьмет да и огорошит вас чем-нибудь.

Вверху было написано: "Наблюдения Виктора Тоска, сочинение Виктора Тоска". И чуть пониже: "Часть 1".

А дальше шло вот что:

"Однажды кто-то мне сказал: хочу вас познакомить с моим другом. И я с ним познакомился, но что-то мне в нем показалось странным. На следующий день я заметил, что у него нет глаз".

- Ну, как по-твоему, ничего?

- Очень забавно.