Приключения знаменитых книг

Лишь на шестой — а, может, и восьмой или десятый раз, Одюбон застал, наконец, дома старшего Хоуэлла. Тот искренне восхищался рисунками, но был слишком стар, чтобы взяться за гравюры — в пятьдесят восемь лет не начинают предприятия, которое может потребовать около тридцати лет искусного труда. Однако он постарался вспомнить всех знакомых лондонских граверов, желая помочь Одюбону найти подходящего человека. В фирме Колнэги и К⁰ ему показали неподписанный пробный оттиск гравюры, сделанной одним из служащих, — пейзаж. «Как раз тот человек, который нужен», — воскликнул Хоуэлл. «Тогда пошлите за собственным сыном», — сказали ему. Приятно отметить, что за этим последовало примирение, не менее отрадно, что наконец был найден мастер, который довел до славного завершения издание «Птиц Америки».

Все сомнения в пригодности молодого Хоуэлла улетучились после того, как он несколькими днями позже показал Одюбону пробный оттиск с первой гравюры. Отец и сын с волнением глядели, как натуралист изучает оттиск. Он долго его разглядывал — Хоуэллам показалось, целую вечность. В конце концов Одюбон схватил рисунок и стал приплясывать с ним по комнате, восклицая с заметным французским акцентом: «Игра окончена! Игра окончена!» Как пишет Джордж Альфред Уильямс в занимательной биографии Хоуэлла-младшего, отец и сын «поначалу подумали, что возгласы эти означают недовольство работой», доказывая тем самым, что знали «американский» лучше, чем этот американец, «но Одюбон, бросившись к Хоуэллу-младшему, обнял его с истинной страстью, чем вполне ясно показал, что гравер наконец найден». Благодаря их дружбе, Хоуэлл окончательно решился уехать в Америку, где поселился с семьей в Синг-Синге (ныне Оссининг), штат Нью-Йорк, а позднее переехал в Бэрритаун, что в пяти милях вниз по Гудзону, где и умер в 1878 году.

Десять лет совместной работы с Хоуэллом были полны неустанного труда и осторожности — ведь на карту была поставлена судьба предприятия стоимостью в сто тысяч долларов. Одюбон порой находил причины для недовольства работой даже такого мастера, как Хоуэлл. «Если бы вы были здесь и послушали, что говорят мои подписчики, — писал ему Одюбон из Манчестера, — вам бы просто дурно стало. Я сегодня видел несколько гравюр — иволги Балтимора в висячем гнезде, и должен сказать, что они похожи на рисунки не больше, чем трубочист — на вашу очаровательную жену. Или рисовальщики должны быть более внимательны, или я буду вынужден выгнать их всех… Теперь я прекрасно понимаю, что, работай они как должно, я бы увеличил число подписчиков на 20, вместо того, чтобы потерять 8 из них». Пятью месяцами позже, когда прибыл 19-й выпуск, он смог написать Хоуэллу из Эдинбурга: «Я просмотрел гравюры этого выпуска с большим вниманием и хочу искренне поздравить Вас — тонкость и мягкость их исполнения удивительны… Я считаю 2-й том лучшей книгой в мире!»

16 июня 1832 года, написав Хоуэллу из Филадельфии, он попросил поторопиться с 28-м выпуском: «Умоляю Вас, не теряйте ни минуты и помните о том, что все посланное Вами изучается с большим пристрастием и что здешние граверы не менее придирчивы, чем сам натуралист». То же настроение владело им и три года спустя, когда Одюбон выразил недовольство гравюрами 53-го выпуска: «Я искренне желаю, чтобы ни один из рисунков не попал в Америку».

Последний лист был готов только к 20 июня 1838 года. Доктор Херрик подводит такой итог: «Начатое осенью 1826 года издание («Птицы Америки») печаталось почти 20 лет. Работа эта великолепна, ее отличает удивительная красота и редкостная тщательность исполнения. Это одно из самых интересных начинаний в истории науки и литературы, преодолевшее все препятствия, которые создавало время и обстоятельства. Текст, сопровождающий рисунки, тоже прекрасен. Уникальная в каждой детали отделки, книга на протяжении столетий останется блестящим примером триумфа труда, духа и воли человека».