Приключения знаменитых первопроходцев. Океания

Оказавшись на палубе, бедняги стали дрожать всем телом. Немного успокоенные жестами своего нового друга, они спустились в кают-компанию и даже выпили предложенный чай, который, похоже, им понравился. Однако вместо того, чтобы сесть на скамьи, они взобрались на них и съежились в комочки, скрестив ноги и руки. Увидев свои отражения в зеркале, дикари несказанно удивились и испугались.

Еще немного освоившись на новом месте, благодаря оказанному им теплому приему, дикари до того осмелели, что на следующий день привели на берег своих соплеменников с вождем племени во главе. Они принесли подарки, положили их на песок, указали на них руками, а затем удалились. В качестве даров дикари принесли множество кокосовых орехов, плоды таро[258], одну дикую свинью, привязанную к бамбуковой палке за морду и задние ноги, и двух маленьких желтых собачек, которых они предварительно убили, размозжив им головы о сваи.

Моряки с «Витязя» забрали дары и положили на то же место корзинку, доверху наполненную гвоздями, веревками, бутылками и другими мелочами, которые, как они думали, могли оказаться полезными папуасам или просто им понравиться.

Явное благорасположение моряков ободрило островитян. С недоверием было покончено, и дикари расхрабрились до того, что прислали на корабль посла с подарками. Затем, соблазнившись чудесными вещицами, предложенными белыми, они принялись менять свое оружие, домашнюю утварь и высоко ценимые высушенные человеческие головы на пустые бутылки с яркими этикетками, какие-то коробочки, стальные перья, бисер, ножи и табак.

Пока «Витязь» стоял на якоре, корабельный плотник соорудил для Миклухо-Маклая из досок и бревен хижину на сваях. Чтобы дикари, которым все же не следовало доверять полностью, не могли подобраться к жилищу исследователя незамеченными, моряки окружили хижину изгородью из кольев и ветвей кустарника, а также расположили вокруг десять фугасов, тщательно замаскировав их. Снабдив отважного натуралиста большим запасом продовольствия, капитан корвета приказал сниматься с якоря, оставив на берегу Миклухо-Маклая и двух его слуг.

К сожалению, один слуга, полинезиец, умер в декабре 1871 года, а второй, голландец, страшно испугался, буквально пришел в ужас, осознав, что находится в почти полном одиночестве среди дикарей и должен рассчитывать лишь на их милость. Состояние его было близко к панике, и он категорически отказывался выходить из хижины.

Положение бесстрашного ученого бывало иногда критическим. Дикари не знали, что и думать об этом странном низкорослом белом, худеньком блондине, единственным оружием которого были только зонтик, карандаш и записная книжка. Они следовали за ним на почтительном расстоянии, частенько окружали и подвергали суровому испытанию, угрожающе размахивая своими кинжалами, копьями и дротиками. Но Миклухо-Маклай продемонстрировал такое хладнокровие, что туземцы, то ли опасаясь неведомой силы белого, то ли просто из благорасположения, так на него ни разу и не напали.

Миклухо-Маклай оставался на Новой Гвинее в течение полутора лет, но неожиданно тяжело заболел. Он спрятал свои записи в месте, о котором на всякий случай заранее договорился с офицерами «Витязя», а затем собрался храбро встретить смерть. Однако 19 декабря 1872 года в виду берега появился русский корвет «Изумруд». Моряки тотчас же приняли на борт больного и взяли курс на Батавию. Место же, где жил Миклухо-Маклай, стало называться Берегом Маклая.

Едва оправившись после болезни, по-прежнему неутомимый Миклухо-Маклай вернулся к научным исследованиям. В 1873–1875 годах он посетил южную часть Новой Гвинеи и Малайю, забираясь в такие глухие углы, где до него не бывал ни один европеец[259]. В январе 1876 года он обследовал множество островов в Тихом океане, в том числе Молуккские острова и острова Адмиралтейства[260], а затем вновь вернулся на Новую Гвинею, к папуасам. Он высадился на Берегу Маклая, имея при себе трех слуг и деревянный двухэтажный дом. Туземцы приняли его как старого друга, и он, как следует обустроившись, смог совершить множество экскурсий в глубь страны, а на лодке прошел вдоль всего стопятидесятимильного Берега Маклая[261].

Миклухо-Маклай обосновался на маленьком островке Били-Били, в крохотной деревушке Айиру, где продолжал заниматься научной работой, а также совершенствовал знания языка папуасов. Он использовал свое влияние на туземцев, чтобы помешать им развязать междоусобную войну между деревнями.

Во второй раз Миклухо-Маклай пробыл на Новой Гвинее до ноября 1877 года и действовал столь успешно, завязывая дружеские отношения с папуасами, что когда во время отсутствия исследователя на остров высадился один английский чиновник, то ему было достаточно сделать несколько условных знаков, показанных ему Маклаем, и произнести несколько слов, чтобы местные жители оказали ему исключительно теплый прием.

Про Миклухо-Маклая можно сказать, что он был не только исследователем Новой Гвинеи, но в некотором роде ее апостолом[262].