Приключения знаменитых первопроходцев. Океания

При виде этого бедные легковерные дети природы бросаются к колдуну, заклиная его остановить меня. Я делаю вид, что поддаюсь на уговоры, и с важным видом задуваю светильник. Туземцы, с перекошенными от ужаса лицами, начинают с помощью жестов объяснять мне, что, если бы я поджег море, они больше не смогли бы пользоваться лодками и у них бы больше не было рыбы для еды.

Но, оказывается, у всякой славы есть и свои темные стороны, так как туземцы, в особенности женщины, теперь страшатся меня: как только я приближаюсь к плантации, они бросаются ко мне и начинают умолять меня уйти.

Напротив, мужчины вовсе не стесняются просить белого о помощи. Они приносят мне ножи, которые я им дал, чтобы я их наточил на моем примитивном точильном колесе. Работа точильщика оплачивается кокосами и бананами. Однажды вечером один туземец попросил подстричь ему волосы при помощи ножниц. Я вовсе не претендую на то, что смогу сравниться в мастерстве с самим Фигаро[266], но, когда многотрудное дело было закончено, мой приятель выглядел довольным.

Эти славные люди хотят все увидеть, все потрогать. Они во все глаза глядят на нас, когда мы едим, но не соглашаются отведать нашу пищу, хотя мы и предлагаем. Туземцы вовсе не постеснялись бы запустить свои пальцы в наши тарелки, что нам, разумеется, не понравилось бы, так как весь день они только тем и занимаются, что отлавливают насекомых, которые кишмя кишат в их густых шевелюрах. Но наша еда кажется им очень странной. Замечу еще, что голову одного из посетителей венчает роскошный убор из перьев казуара[267], вещь весьма полезная, если судить здраво, ибо паразиты предпочитают гнездиться именно там, а не в волосах. Время от времени счастливый обладатель сего украшения внимательно осматривает свою собственность и тотчас же давит зубами отловленную живность.

Мне приходится проявлять здесь различные таланты, в том числе и талант целителя. Многие из этих бедняг буквально с головы до ног покрыты ужасными язвами. У некоторых я видел на ногах старые зарубцевавшиеся шрамы, свидетельствовавшие о том, что у них гнили кости. Один человек показал мне свои страшно распухшие руки и колени, при этом он уверял меня, что нисколько не страдает.

Я консультировал больных и решительно вошел в моду: женщины стали сбегаться на консультации толпами. Они прибывали по морю и по суше и показывали мне своих сосунков, которых обычно носят на плечах в каких-то сетках, закрепленных на лбу и спадающих назад.

Кроме малышей женщины чаще всего приносили ещё маленьких поросят, именуемых айпоро и являющихся членами семьи вместе со щенками и большими собаками, охраняющими дом. Новогвинейские собаки окрасом и видом напоминают австралийских динго, но шерсть у них очень короткая и жесткая. Они никогда не лают, быть может, не научились, а быть может, и не способны. Завязать знакомство с этими глупыми животными оказалось невозможно. Стоит мне только на них взглянуть, как они бросаются к своим хозяевам и прячутся у них между ног, громко и грозно ворча.

Если этот вид и заслуживает какого-либо названия, то я бы назвал его canis tristissimus[268]».

Последующие исследования оказались весьма плодотворными, но, к сожалению, были сопряжены с большими трудностями и опасностями. Кроме жестокой лихорадки, от которой д’Альбертис несколько раз едва не умер, ему пришлось еще сражаться с племенами, населяющими внутренние районы страны.

Отважный итальянец хотел пройти к верховьям реки Флай, которая берет начало в горном районе в самой глубине острова и впадает в большой залив Папуа, образуя широкую дельту.

Правительство Нового Южного Уэльса предоставило в распоряжение д’Альбертиса красивый паровой катер под названием «Нева», водоизмещением десять тонн. Д’Альбертис отправился в путешествие с небольшим экипажем, состоявшим из восьми человек: двух белых, пяти туземцев и одного повара-китайца.

Первый отрезок пути по Флаю был очень тяжелым: часто попадались мели и пороги, к тому же здесь трудно было раздобыть продовольствие, так как местные жители были настроены крайне враждебно и эта враждебность в любую минуту могла перейти в открытую ненависть. Ко всем вышеперечисленным неприятностям прибавьте еще адскую жару и вредные испарения тянувшихся вдоль реки болот, которые вызывали у всех приступы лихорадки.

Однако природа на каждом шагу вознаграждала ученого-натуралиста, заставляя его забыть о тяготах пути при виде несравненной красоты местной флоры и фауны.

Д’Альбертис охотился, и удача сопутствовала ему, ибо добычей становились самые чудесные, самые редкостные птицы. Он глушил рыбу с помощью динамита и вытаскивал из реки невиданных рыб. Однажды д’Альбертис проник в туземную деревню и своим появлением обратил в бегство всех ее обитателей. Там он захватил в качестве трофея два скелета, которые представляли собой бесценный антропологический материал, и доставил их на «Неву».