Прикоснись ко мне

— Есть ли у тебя аллергия?

Глупость. Музыка кантри. Вруны. Может, еще эгоисты.

— Не знаю, — ответила я.

— Сколько у тебя было сексуальных партнеров?

Я бросила на нее иронически-презрительный взгляд и спросила:

— А что заставляет вас думать, что я не девственница?

Она подняла голову и, клянусь, глаза ее чуть не вылезли из орбит.

— Один, — все-таки ответила я раздраженно. Эти дела не имеют ни к чему отношения, тем более к ней.

Она уставилась на меня, явно не веря моим словам.

— Вы что, детектор лжи? — спросила я, опять начиная злиться.

— Да нет, я знаю, что ты говоришь правду; я просто удивлена.

Я подняла брови, но промолчала.

— Если верить твоему отцу, ты настоящая Иезавель.

— Иезавель? Чтобы обо мне кто так сказал? Да таким именем зовут проституток! Или шлюх.

Я говорила себе: ее цель — сбить с меня спесь, найти брешь в моей обороне, но как папашка мог сказать, что я таскаюсь по парням?

Я собралась. Не подарю я ей удовольствия увидеть, что меня это задело.

— Тут больше игры. Когда заводишь парня, а потом говоришь ему с прохладцей: знаешь, милый, я сегодня не готова! Тут такой кайф! Ну, вы ведь знаете.

Я склонилась к ней и внимательно посмотрела в глаза:

— Или, может, не знаете?

— Имя?

— А разве я не сказала? Дезни.

— Имя парня!

Черт! Сказать? У меня не было выбора, я должна была отвечать, причем правдиво.

— Алекс, — ответила я, надеясь, что про фамилию она не спросит, но вот это вряд ли.

— Алекс. Дальше!

Я давно утратила чувство юмора по поводу всего, что было связано с Алексом, и все равно мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы проговорить спокойно:

— Моджорн.

Мерси делала какие-то записи. Потом спросила:

— А другие? Как их имена?

— Я же вам сказала: у меня был только один мужчина.

— Со сколькими у тебя были полуинтимные отношения?

— Полуинтимные? Это что еще за ерунда?

— Я имею в виду имена тех, с кем ты… болталась.

— Вы это серьезно?

Мерси выпрямилась в своем кресле. Постукивая карандашом по краешку стола, она спросила:

— Есть проблема, Дезни?

— Есть, Мерси, — ответила я, вставая. — Я не смогу, наверное, вспомнить все имена. И если честно, я не вижу, какой в этом смысл. Это что, связано с поисками Шестых? Или вы боитесь, что я их наградила какой-нибудь болезнью?

— Отлично, — проговорила она спокойно. — Дай мне имена последних трех.

Я вздохнула:

— Джо Лейкс, Макс Демур и…

Черт! И что дальше? Я никак не могла ответить правдиво без того, чтобы не подставить себя и разрушить легенду, в соответствии с которой меня в «Деназен» привело чувство мести. Лгать же я не могла.

Потом меня словно ударило. Мне не нужно было лгать. Я ведь не знала истинного имени Кейла!

— Я не знаю имени третьего парня.

Она изучающе смотрела на меня. Ее пронзительный взгляд буквально вжимал меня в стул, на котором я сидела. Давненько я себя не чувствовала так под взглядом взрослого!

— Как далеко вы зашли?

— Что?

— С этим парнем без имени — как далеко вы зашли?

Глубоко вздохнув, я сказала:

— Не хочу показаться невежливой, но какое отношение это имеет к моей работе здесь?

— Как далеко вы зашли? — повторила она ровным голосом.

Сжав кулаки, я встала.

— Как далеко? Мы лежали в моей постели, — произнесла я низким хрипловатым голосом. — Его руки были повсюду, он снимал мою одежду, гладил мои волосы. Я испытывала кайф оттого, что там, внизу, в холле, был мой папашка. Я…

Мерси встала.

— Оставим пока этот вопрос, — сказала она.

Она вышла из-за стола и, встав передо мной, оперлась на него.

— Поговорим о том, что связано с «Деназеном».

— Отлично!

— Видишь ли, здесь, в «Деназене», нам важно все, что касается твоей жизни. В силу особо… деликатной природы нашей работы мы обязаны знать про наших служащих все. Всю, так сказать, подноготную. Это предполагает как сложные, так и не вполне удобные вопросы. Еще одна вещь, которую ты должна знать и на которую тебе следует обратить внимание, потому что это важно и имеет к тебе прямое отношение: «Деназен» исповедует политику нулевой толерантности.

— И что же это означает?

Ее губы слегка искривились, но если бы я не всматривалась пристально в ее лицо, я пропустила бы эту гримаску.

— Это означает, — ответила она, — что мы не станем церемониться с таким маленьким кусочком дерьма, как ты.

Я могла быть слегка импульсивной. Я могла быть и слишком импульсивной, но я никому не позволяла с собой так говорить с тех пор, как покинула детский сад, и я не собиралась начинать снова.

— Пошла ты! — произнесла я и подошла к двери. Дернула за ручку. Ничего не произошло. Потянула снова, потрясла. Опять ничего.

— Какого черта!

Мерси откашлялась. Я повернулась к ней и увидела в ее руке маленький серебряный ключик, а на физиономии — довольную улыбку.

— Ты вернешься на свое место и ответишь на мой последний вопрос: как далеко ты зашла с последним парнем?

Проще было подумать, что это бред. Я дернула ручку еще раз. Нет, это не бред. Папашка именно так запер здесь мою маму. Почему же мне быть исключением?

— Вы хотите сказать, что я теперь здесь пленница?

Я села на стул и встретила ее решительный взгляд своим, не менее решительным. Не показывать и тени страха.

— Ничего подобного, — ответила Мерси.