Прикоснись ко тьме

– Ну а Рафаэль? Конечно, он относится к тебе как к дочери, но если ты пожелаешь, он все сделает.

Я покачала головой. Кто угодно, только не Рафаэль. Ну как можно заниматься любовью с человеком, который смотрит на это как на работу?

– Так я и думал, – сказал Мирча. – В общем, положение таково: если ты отвергнешь нас, консул назначит одного из своих слуг, и я не уверен, что он тебе понравится. Выбора у тебя нет. Ты слишком для нас важна. Власть не должна перейти к кому-то другому только потому, что у меня не было времени как следует за тобой поухаживать. Я вскинула бровь.

– А что ты за это получишь, Мирча? Безопасность? Или почести? Неужели и ты просто меня используешь?

Мирча протяжно вздохнул.

– Пифия никому не подчиняется, Кэсси. Если власть перейдет к тебе, я не смогу тебя контролировать. Я всегда это знал.

– Тогда зачем ты меня охранял все эти годы? И зачем охраняешь сейчас?

Мирча прав: я ничего не смыслю в политике вампиров. Мирча защищал и оберегал меня, но явно не только для того, чтобы держать при себе ясновидящую. Особенно если учесть, что, став Пифией, я выйду из-под его контроля. Он явно чего-то недоговаривает.

– Ты знаешь, что значит потерять семью, dulceată, – устало ответил Мирча; в его глазах читалась боль. – У меня остался один Раду, а он… сама знаешь.

– Да.

– Я никогда тебе этого не говорил, потому что ты была слишком мала, но дело в том, что он по-прежнему страдает. Каждую ночь, проснувшись, он переживает случившееся вновь и вновь. Они сломали его, dulceată, сломали его разум, тело и душу. Даже сейчас, когда его палачи давно умерли, он кричит, словно чувствует на себе удары хлыста и раскаленного железа. Каждую ночь его пытают вновь и вновь, и так без конца. – В глазах Мирчи стояла такая печаль, что я поняла: страдает не только Раду. – Много раз я хотел его убить, чтобы прекратить мучения, но у меня не хватает духа. Раду – это все, что у меня есть. Я уже перестал надеяться, что когда-нибудь он очнется от своих кошмаров.

– Прости меня, Мирча, – сказала я, подавив в себе желание подойти к нему и погладить его густые кудри. Нельзя, слишком рано. Опыт научил меня, что сначала следует выслушать историю до конца и уж потом выражать сочувствие.

– Ты побывала в Каркассоне.

Я на секунду замешкалась.

– А ты освободил Раду из Бастилии?

– Да, в тысяча семьсот шестьдесят девятом году. Но за сто лет до этого он находился в Каркассоне, где его пытали. – Слово «Каркассон» он произносил с невыразимым отвращением. – Ты знаешь, как именуется один из титулов Пифии? – (Я покачала головой.) – Ее называют Страж Времени. Ты мой единственный шанс, Кэсси. Если Пифия умрет, а ты еще не станешь тем сосудом, что примет в себя ее силу, я потеряю единственное окно во времени, какое у меня есть.

Ситуация прояснялась.

– Консул обещала, что предоставит тебе шанс помочь Раду. Вот чем тебя наградят за твою маленькую услугу.

Он склонил голову.

– Она разрешила мне войти в третью группу. Я пойду с тобой. Пока вы с Томасом будете спасать Луи Сезара, я попытаюсь освободить брата.

Глаза Мирчи были серьезны, но я знала: даже если он не станет принуждать меня сам, он будет стоять в стороне и смотреть, как это делает другой. Конечно, ему будет очень неприятно, но ради брата он пойдет на все. Как мне хотелось его ненавидеть! Но я не могла. Интересно, а что чувствовала бы я, если бы годами вынуждена была смотреть, как страдает мой безумный брат, и знать, что ничем не могу ему помочь? Но даже не это было главным; дело в другом – Мирча не лгал. Он прав: я прощу все, что угодно, только не ложь.

– Откуда ты знаешь, что мы туда отправимся? – Если сейчас он скажет правду, я должна буду ответить услугой за услугу. – Я больше не испытываю страха перед Луи Сезаром, как прежде. А когда он взял меня на руки, чтобы вынести из казино, у меня не было видений. Насколько я понимаю, энергия уже передана, иначе я бы вновь где-нибудь оказалась.

– Мы считаем, что Распутин попытается покончить с ним именно в ту ночь, в которой ты побывала уже дважды, поскольку именно тогда Луи Сезар и был обращен. Тебе известно, что обратил его мой брат?

– Но Томас говорил, что его кто-то проклял.

Мирча покачал головой.

– Не знаю, откуда он это взял, Кэсси. Наверное, решил так потому, что у Луи Сезара никогда не было хозяина. Как и я, он сам пробивал себе дорогу. Поскольку мой брат сидел в темнице, появление Луи Сезара было зарегистрировано значительно позже реальной даты. К тому времени, когда на него мог заявить права хозяин, он был уже достаточно силен. Первый укус Раду сделал в ту ночь, когда тюремщики вышли, чтобы оставить их вдвоем и тем самым помучить француза. Потом Раду кусал его еще дважды, после чего Луи Сезар стал вампиром. Может быть, Раду хотел завести себе слугу, который смог бы его освободить?

– И что было потом?

Мирча взглянул на меня с удивлением.

– Ты не знаешь, кем был Луи Сезар?

Я покачала головой, и он улыбнулся.