Прикоснись ко тьме

Приткин, конечно, большой сукин сын, но и боец он отменный. Белый маг пустил в ход весь свой арсенал: оторвав автоматной очередью голову одному вампиру, он метнул ножи во второго, едва не срезав голову и ему. Должно быть, второй вампир был хозяином, поскольку не упал, а бросился бежать, но ножи догнали его и набросились, как стая смертельно опасных ос. Вампир вертелся и отбивался, истекая кровью, но ножи продолжали свое дело. Ревя от ярости, вампир все же предпочел быть изрезанным на куски, чем сбежать, чего нельзя было сказать о двух его товарищах, преследуемых гранатами мага. Ну, если Приткин так сражается, будучи еле живым от усталости, то каков же он в бою, когда здоров и полон сил?

Впрочем, Томас от него не отставал: ударами ножа он уже успел свалить двух вампиров, причем так быстро, что я заметила лишь, как в свете фонарей сверкнула сталь. Рядом валялось еще несколько трупов с одинаковыми ранами – дыркой в груди. Тем временем Луи Сезар решил предпринять атаку своими силами. Пока Томас и Приткин сдерживали атакующих, он ринулся на целую группу вампиров, окруживших меня. Один из них, вероятно не знавший о репутации француза, бросился на него – и поплатился за это жизнью. Сверкнула острая рапира, и вампир повис на ней, а Луи Сезар даже не остановился. Он попытался проткнуть ножом черного мага, но нож отскочил, словно наткнулся на броню. Вы бы видели, что в это время вытворяли три колдуньи! Поверженный на землю маг дергал руками и ногами, как перевернутый на спину жук, и отчаянно пытался встать, а женщины, окружив его кольцом, что-то пели.

Увидев, на что способен француз, вампиры бросились врассыпную; я было обрадовалась, но затем произошло нечто странное – внезапно к моему горлу был приставлен окровавленный клинок рапиры. Выражение глаз Луи Сезара ясно говорило о том, что он понятия не имеет, кто стоит перед ним.

– Ваш круг совершил ошибку, бросив нам вызов, – спокойно сказал он, словно мы с ним болтали на вечеринке. – К счастью, мсье, мне не нужно оставлять вас в живых, чтобы вы могли сообщить о начале войны, достаточно просто где-нибудь бросить ваш труп.

– Луи Сезар, нет! – послышался крик за его спиной, и кто-то остановил руку, собравшуюся вонзить рапиру мне в горло. Похоже, Билли-Джо решил оправдать расходы на свое содержание.

– Мадемуазель, вам не стоит на это смотреть. Возвращайтесь к Томасу.

– Томас сейчас немного занят, – ответил Билли, – и я вовсе не Кэсси. Вот она, – сказал он и показал на меня. – Не знаю, что произойдет, если вы убьете тело, в котором сидит ее дух. Может быть, она вернется, а может быть, и нет.

Голос Луи Сезара смягчился.

– Вы бредите, мадемуазель. Очевидно, у вас сотрясение мозга. Подождите немного, и я выведу вас отсюда.

Я сглотнула; Луи Сезар так силен, что проткнет меня, даже если Билли-Джо будет висеть у него на руке. Черный маг, по-видимому, также ударился в панику, из-за чего наша битва умов разгорелась с новой силой. Ледяные волны начали бить меня по коленям.

– Билли! Как мне отсюда выбраться?

Рапира глубже вошла мне в кожу, и по шее потекли струйки крови. Раздался чей-то крик, но я не обратила на него внимания.

– Не знаю! – ответил Билли, повиснув на руке Луи Сезара. По моему лицу струился пот, – Я сам буду сидеть в твоем теле, пока ты не выберешься из тела мага. Твое тело понимает, что без души оно умрет, поэтому меня не отпускает. Я не могу тебе помочь.

– Черт тебя подери, и зачем я тебя послушалась?

– Ты думаешь, мне тут очень весело? Я не хочу навечно остаться в теле женщины! – Он немного помолчал. – Ну, в смысле, не так, как сейчас.

Луи Сезар начал терять терпение. Одним едва заметным движением, отчего рапира слегка дернулась, он притянул к себе Билли.

– Если хотите, можете закрыть глаза, мадемуазель. Не хочу расстраивать вас еще больше.

– По-вашему, убить – значит расстроить? – выдавил из себя Билли, но француз его уже не слушал, очевидно, причислив к разряду истеричных дамочек. Ничего, если выберусь из этой передряги, покажу Луи Сезару, что такое настоящая истерика.

Внезапно меня осенило.

– Не убивайте меня! Я знаю, где Франсуаза!

Это было все, что я знала о жизни Луи Сезара; тем не менее мои слова возымели действие.

– Ты не спасешь себя глупой ложью, Джонатан. Я наизусть знаю все твои фокусы.

– А как насчет Каркассона? Как насчет камеры пыток? Я – то есть ты – видела, как твою женщину сожгли! Мы говорили о ней всего несколько часов назад!

– Довольно! Умри.

В последний момент Билли-Джо, дернувшись всем телом, ударил по клинку, и рапира, вместо того чтобы вонзиться мне в горло, вошла в плечо. Все равно было чертовски больно. Я заорала и отскочила в сторону, однако рапира оказалась такой длинной, что я продолжала болтаться на ее кончике, словно бабочка на булавке.