Прикосновенье

Холодным сном.

Не спит ее владелец,

В войне мастак,

Прославленный умелец

Лихих атак.

Лежит на мягком ложе.

Наутро — в путь.

А женщина моложе

Его чуть-чуть.

А женщина моложе,

Глядит во тьму.

Всю жизнь свою доложит

Она ему.

Не думает об утре, —

Так вышло вот,

Его густые кудри

На пальчик вьет.

Ах, эта песнь пропета!

Усталый взор

Вперяет в муть рассвета

Ночной дозор.

Звезда ночная в речке

Свет гасит свой,

И, сидя на крылечке,

Спит вестовой.

«…И, воротясь из Праги…»

…И, воротясь из Праги,

Долгий проделав путь,

Остановился в страхе:

Дома ли кто-нибудь?

Так только в детстве раннем,

В длительной тишине,

Слушают с замираньем —

Дышит ли мать во сне.

В ГОРОДКЕ ПОСЛЕ ВОЙНЫ

Стадион в сиянье всем

И травы, и граждан тоже.

Мальчик маленький с отцом

Удивительно похожи.

К ним подходят без конца

(Тетя Маша… Тетя Рита…).

Мальчик смотрит на отца

Восхищенно и открыто.

У высокого отца

След свинца и дух винца

Сочетаются отлично.

А отсутствие венца

Тоже выглядит логично.

Повторишь его судьбу

Иль к иным придешь победам —

На ладони и на лбу

Не написано об этом.

ДОМА

Не властною командой, не снарядом

Разбужен был при первом свете дня,

А тем, что ты, со мною лежа рядом,

Задумчиво смотрела на меня.

Вверху звезда последняя сгорела,

Внизу шуршал газетами лоток,

А ты еще смотрела и смотрела,

Облокотясь на белый локоток.

ПОСЛЕ ВОЙНЫ

По зеленеющей аллейке,

В прозрачном утреннем дыму,

А после — по узкоколейке

Мы с другом ездили к нему.

На выходной, в конце недели,

В его родимые места.

С вниманьем женщины глядели

И уступали нам места.

«За шею обняла…»

За шею обняла

Вошедшего с метели

И жаром обдала

Уюта и постели.

На цыпочки слегка

Привстала, обмирая.

А у него щека

Морозно-молодая.

Так стужа и тепло

Заметнее при встрече…

Завьюжено стекло,

Но внятно дышат печи.

Двойной судьбы виток,

Дальнейшего основа.

И этот резкий ток

Взаимного озноба.

ДЕВУШКА-ЭКСКУРСОВОД

Девушка-экскурсовод,

Своего дождавшись часа,

Над высотами Донбасса

Объяснения дает:

«Эти мощные холмы

Укреплялись в полной мере.

Наступали снизу мы.

Были страшные потери.

Трижды сбрасывали нас.

Уцелеть случалось редко.

Ночью темною, не враз,

Пробралась сюда разведка.

Холм огнем был вскопан весь.

Фронт поднялся на рассвете.

И потом на минах здесь

Подрывались наши дети…»

Словно голосом войны

Говорит, иным на диво,

И глаза у ней полны

Дымом давнего разрыва.

Ясно светится она

Отраженным чистым бликом,

До конца растворена

В грозном времени великом.

Донбасс, Саур-Могила

«Свет. Распахнутые форточки…»

Свет. Распахнутые форточки.

Смех и гомон во дворе.

Ученические черточки

На березовой коре.

Лепят бабу чьи-то отпрыски

У отеческих пенат,

И томится в кратком отпуске

Мимолетный лейтенант.

Не спеша к воротам движется.

Он не ранен и не хром.

Студит ногу снега жижица

Сквозь блестящий тонкий хром.

Над домами небо светится.

Синева в березняках.

Ни одна подруга-сверстница

Все не встретится никак.

На холме горит проталина

И дымится средь снегов.

А шинель на нем приталена,

Легок ход его шагов.

«Воспоминанья женщины одной…»

Воспоминанья женщины одной

О нашем замечательном поэте,

Пронизанные смутною виной,

Усиленные общею войной, —

Я их прочел, воспоминанья эти.

Не для печати и не для родных,

А для себя она их написала,

И веет бескорыстием от них

И искренностью с самого начала.

Срок действия не только не истек,

Но словно устремлен еще куда-то, —

Как в почве угнездившийся росток,

Как в треугольник сложенный листок,

Что в дымных безднах ищет адресата.

«От затемненного вокзала…»

От затемненного вокзала,

Рыданьем сердце леденя,

Меня ты в бой не провожала, —

Ты и не знала про меня.

Там юность с юностью рассталась,

На плечи взяв тяжелый груз —

Их связь недолгая распалась,

Как всякий временный союз.

В ту пору не было в помине

У нас ни жен и ни детей.

Мы, молодые, по равнине

Пошли сквозь тысячу смертей.

А жизнь текла… Средь зимней дали,

Где скрип колодцев и дверей,

В мужья не нас девчонки ждали —

Тех, кто воротится скорей.

Еще в ночи владели нами

Воспоминания одни,

Но за встающими холмами

Иные виделись огни.

…Щекочет губы чье-то имя,

Лицо колышется сквозь дым…

Так расставались мы с одними,

А возвращались мы к другим.

К ПОРТРЕТУ

Той давней, той немыслимой весной,

В любви мужской почти не виноватая,

У низенькой земляночки штабной

Стоишь ты, фронтовая, франтоватая.

Теперь смотрю я чуть со стороны:

Твой тихий взгляд, и в нем оттенок вызова,

А ноги неестественно стройны,

Как в удлиненном кадре телевизора.

Кудряшки — их попробуй накрути! —

Торчат из-под пилотки в напряжении.

И две твои медали на груди

Почти в горизонтальном положении…

В тот промелькнувший миг над фронтом тишь

Лишь где-то слабый писк походной рации,

И перед объективом ты стоишь,

Решительно исполненная грации.

В ЖЕНСКОМ ПОЛКУ

Вальса стертые бороздки,

Патефонная игла.

Тень растрепанной березки

На дощатый стол легла.

Кружка. Хлеба полбуханки.

Быт армейский прост и свят.

Две невинные вакханки

Под шинелыо рыжей спят.

РОМАН

В маленькой комнате,

Возле серванта,

Ужином кормите

Вы лейтенанта.

Он от учебы

Часы отнимает.

Впрочем, еще бы! —