Прикосновение

Он обнял ее за плечи. Боже, как она дрожит! И это не притворство — она действительно испугана.

— Эй, все в порядке, — тихонько прошептал он. — Просто ударило где-то рядом. Сейчас зажжется свет.

Она ничего не ответила, только перестала дрожать.

— Я очень боюсь грозы, — сказала она несколько секунд спустя.

— А я люблю грозу! — ответил он и еще сильнее прижал ее к себе. — В особенности сейчас, потому что перед этим я придумывал всякие предлоги, чтобы обнять вас.

Она молча взглянула на него. Он не мог видеть в темноте выражения ее лица, но почувствовал, что в ней произошла какая-то перемена.

— Перестаньте. — Ее голос звучал глуше обычного.

— Что перестать? — Он все еще держал ее в объятиях, но она уже отстранилась от него.

— Перестаньте!

— Сильвия, я не знаю...

— Ты знаешь и не делай вид, будто не знаешь!

Она ударила его в грудь кулаком — сначала правым, потом левым, а затем принялась наносить удары обеими руками.

— Ты не можешь так поступить со мной! Это не должно случиться снова! Я не могу! Я не могу! Не могу!

Алан прижал ее к себе, пытаясь утешить и в то же время защитить себя от ударов.

— Сильвия! Что с тобой?

Какое-то время она отчаянно пыталась бороться с ним, но очень скоро обмякла у него в руках. Раздались рыдания.

— Не делай этого! — крикнула она еще раз.

— Не делать чего? — Алан был ошеломлен и потрясен этим взрывом чувств.

— Не делай так, чтобы я нуждалась в тебе и зависела от тебя. Я не смогу еще раз пройти через это. Я не могу потерять еще одного дорогого мне человека. Я не могу!

Теперь он все понял и еще теснее сжал свои объятия.

— Я никуда не ухожу.

— Грег тоже так говорил.

— Никто не может дать гарантии, что трагедия не повторится.

— Может быть, и так. Но мне иногда кажется, что ты играешь со смертью.

— Мне кажется, что сегодня я получил большой урок.

— Тебя могли убить.

— Но я жив и я здесь. И я хочу быть с тобой, Сильвия. Если ты позволишь, я останусь здесь — на сегодняшнюю ночь и на все последующие ночи. Но на сегодняшнюю ночь — в особенности.

После длительного молчания она высвободила свои руки и обвила их вокруг его шеи.

— В особенности на сегодняшнюю ночь? — спросила она тихонько.

— Да. Я уже не смогу вернуться в прошлое.

Он терпеливо переждал еще одну продолжительную паузу. Наконец Сильвия подняла лицо.

— И я тоже.

Он поцеловал ее. Она ответила ему тем же, а затем закинула руки ему за шею. Алан прижал ее к себе, чувствуя, как в нем разгорается то прежнее чувство, которое так долго спало в нем — настолько долго, что он уже и забыл о его существовании. Он распахнул ее халат, она расстегнула рубашку у него на груди, и их горячие тела соприкоснулись. Вскоре одежда была сброшена на пол, и Алан повел Сильвию к дивану, поглаживая пальцами ее тело, целуя его. Наконец-то они вместе, тесно прижавшись друг к другу, время от времени озаряемые вспышками молнии...

* * *

— Боже! Так вот каково это! — промолвил он, когда они отдышались и, обнявшись, улеглись рядом.

— Ты хочешь сказать, что у тебя этого так давно не было, что ты все успел позабыть? — спросила, смеясь, Сильвия.

Ей показалось, что он улыбается в темноте.

— Да. Мне кажется, прошла вечность с тех пор, когда я в последний раз испытывал нечто подобное. Я так долго ограничивался одними только движениями, что совершенно забыл, что такое страсть. Я имею в виду настоящую страсть. Это великолепно! Это похоже на очищение — как будто тебя пропустили через стиральную машину и повесили сохнуть.

Гроза на улице давно утихла. Молнии еще вспыхивали, но уже не так ярко, и интервалы между молнией и громом становились все более продолжительными.

Алан встал и подошел к окну. Ему нравилась гроза.

— Знаешь, ты вторая женщина, с которой я занимался любовью.

Сильвия была поражена:

— Неужели?

— Да.

— Но у тебя ведь было много возможностей.

— Я думаю, да. Во всяком случае, было немало предложений. Я не знаю, какие из них были серьезными. — Она заметила, как его голова повернулась в ее сторону. — Только одна из претенденток по-настоящему привлекала меня.

— И ты все же не сблизился с ней.

— Но не потому, что она недостаточно привлекала меня.

— А потому, что ты был женат.

— Да. Я был верным мужем. Который, впрочем, изменял ежедневно.

Это высказывание удивило Сильвию.

— Я тебя не понимаю.

— Моей вечной любовницей была врачебная практика, — ответил он тихим голосом, как будто разговаривая сам с собой. — Она и была моей первой любовью. Джинни пришлось довольствоваться тем, что осталось. Для того чтобы быть таким мужем, который ей нужен, я не должен был стать таким врачом, каким мне хотелось бы. И я сделал выбор. Хотя и бессознательно. Раньше я никогда этого не понимал. Но теперь, когда нет Джинни и нет врачебной практики, все стало для меня ясным как Божий день. Слишком часто мои мысли блуждали вдали от семейного очага. Я обманывал Джинни каждый день и каждый час.

«Не хочет ли он отпугнуть меня?» — подумала Сильвия.

— И теперь, когда все это исчезло, я чувствую, что свободен для того, чтобы быть с тобой, и сейчас это самое главное для меня.