Прикосновение

— По обычаю? — сверкнул глазами старик и внезапно обрушился на Майрама: — Почему делаешь ссылку на обычай? Когда горцы организовывали сборы? Когда сочиняли списки? Где ты видел это у наших предков? Обычай, говоришь, а я вот оставлю вам завещание: умру — пусть никто не приносит деньги. Никогда не был побирушкой — и после смерти не желаю!.. Хорошие у нас обычаи. Не все, к сожалению. Что дурного в том, что народ оказывает помощь осиротевшей семье, берет на себя часть ее затрат на похороны? Если кто скажет, что это плохо, — я его сам вот этой палкой огрею! Но что сейчас делается? Люди вносят деньги. Но как? Чтоб непременно в список втиснули его фамилию и рядом указали сумму, какую он пожертвовал. Для напоминания 5кивым: вот, мол, сколько я внес, читай и заруби себе на носу. А забудешь — напомним…

— Но люди, внося деньги, хотят этим показать свое расположение к семье почившего, — развел руками Майрам.

— И какова цена их расположения? — ехидно спросил Тотырбек. — Рубль? Три рубля? Пять? Десять? Мелко же ценят людей!

— Но каждый дает, сколько может, — запротестовал Руслан. — Разве дело в сумме?

— Тогда зачем список? Молчите? А я скажу. Чтоб показать себя. Чтоб в глазах людей выглядеть щедрым и заботливым. А добро делают незаметно. Наши отцы, деды и прадеды не знали списков. И никто не ведал, какова была мера их щедрости. А сейчас важен список. А значит, есть корысть! Не забота о попавшей в беду семье движет некоторыми жертвователями. Список! Не от души все это, не от души! Я знаю таких, что на похороны в дом к начальству, не нуждающемуся в деньгах, тащат три-четыре червонца, а к соседу — от силы трешку. Не потому ли, что к нему потом с просьбой не обратишься и с него взять нечего? бни, эти бумажные доброхоты, оскорбляют наши обычаи.

— Не преувеличиваете ли вы, уважаемый Тотырбек? — спросил Руслан.

— Нет! До чего дошло: жениху перед свадьбой вручают длинный перечень подарков, которые он должен преподнести, невесте и всем ее родственникам.

— Это точно, делают так, — подтвердил Майрам. — Так и пишут: такой-то тетеньке черные лакированные импортные туфли с широкой пряжкой, тридцать восьмого размера, и к ним три пары капроновых чулок с пяткой… Сам читал… А где искать эти туфли?..

— Ага! — кивнул Тотырбек. — Жених никогда не увидит эту дальнюю родственницу жены, но должен достать ей по блату туфли с широкой пряжкой! И требуют от жениха до сорока таких подарков. А то, что потом жених и невеста три-четыре года будут жить, рассчитываясь с долгами, — никого не волнует.

— Правду говоришь, дядя Тотырбек! — воскликнул от души Майрам.

— И опять кивают на осетинские обычаи! Но мы-то знаем, что в наше время полагалось всего три подарка преподносить, самым-самым близким невесты. Не делали мы из всего, как говорят лекторы, бизнеса. — Тотырбек огорченно покачал головой. — Ой, как много дурного появилось из-за жадных людей. Кувды разные придумали, стучат в каждую дверь, называют сумму, какую требуется внести: десять или двадцать рублей… Есть они в семье, нет их — а давай!

— Согласен, дядя Тотырбек! Устали уже от всего этого! Где брать деньги на все сборы? — зашумел Майрам.

— Обидно, что на нас, своих старших, кивают: раньше, мол, так было. Разве, мол, мы не осетины? Осетины мы, но мы всегда были врагами показухи. Для нас страшнее оскорбления не было. А сейчас развелось любителей покрасоваться на людях. Душам людей несут вред — вот что страшно, — уточнил старик. — Все им становится нипочем. Мол, чего стараться, землю обрабатывать, умасливать ее, чтоб побольше урожай дала. Посмотрел я на кладбище. И там желание выпятиться, превзойти другого по размеру памятника и по отхваченному участку земли. Откуда это? Никогда не слышал, что можно на кладбище соревноваться.

Майрам прыснул в кулак.