Прикосновение

— А ты мне подскажешь другой выход? — сердито уставился на брата Умар. — Не знаешь другого? Вот и я не знаю!..

Это был тяжкий труд. На него были потрачены осень, зима, весна и часть лета…

— Скоро, скоро будем отдыхать, — подбадривал всех родных Умар. — Каждый в своей комнате!..

Спустя десять месяцев Умар, одним из первых в Ногунале, справил новоселье не в полуземлянке, а в настоящем доме…

Но главной заботой переселенцев была она, земля…

Она и только она держала переселенцев в этом селе.

Большинство семей обитало еще в землянках и полуразвалюшках, где было сыро, темно и тесно. Верили, что это ненадолго, но годы шли, а землянки все еще пестрели по всему аулу. Зато у большинства переселенцев никогда еще не было столько зерна и картофеля, как теперь.

По всей республике ширилось движение за оказание помощи переселенцам. Власть выделяла средства, коллективы предприятий из своих скудных запасов изыскивали лес для строительства домов, рабочая делегация доставляла строительные материалы в аул и торжественно вручала сельсовету, там потом обсуждали, кому отдать его. Учитывали все: и время, что прошло с того дня, как переселилась семья, и количество душ, и как работают…

Тотырбека мучила совесть, что он и семья Агубе все еще ютятся у Кикиевых. Но что поделаешь? Весной нельзя упускать время, идет сев.

Но вот завершились весенние работы, и в субботу вечером Тотырбека и Агубе навестил гонец, который объявил им, что завтра, в выходной день, по решению сельсовета все мужчины в семь утра соберутся на их участках, чтобы помочь им построить жилье.

— За что нам такая честь? — прижал ладонь к груди Тотырбек и с дрожью в голосе стал благодарить: — Передай людям, что вовек этого не забуду…

— При чем здесь я? — весело отозвался худенький, больной туберкулезом осетин, которого ввиду его болезненного состояния пристроили при сельсовете не то сторожем, не то посыльным. — Завтра соберутся люди — сам им все и скажешь. — И уже на пороге напомнил: — Не забудь про угощение…

— Конечно, конечно, угощение будет, — встрепенулся Тотырбек, он хорошо знал, что хозяин, которому помогает все село, обязан в знак благодарности накрыть столы.

В тот же вечер Тотырбек и Агубе договорились с Кикиевыми, что они одолжат двух баранов, мешок муки и пять баллонов араки, чтобы не пришлось краснеть перед односельчанами. Перед сном Агубе радостно сказал Зине:

— Вот и у нас будет свое жилище… — и постарался поскорее уснуть.

Но ночью взволнованный крик поднял его с постели.

— Тотырбек! Агубе! Выйдите на улицу! — кричали им в окно.

— Что, что случилось? — испуганно вздрогнула Зина.

— Спи, спи, я сейчас, — прошептал Агубе и соскочил на пол…

На улицу высыпал весь аул. Мужчины, женщины, дети молча смотрели на восток, где полыхало зарево. Сердце Тотырбека сжалось от дурного предчувствия.

— Горит в казачьей станице, — подойдя к ним, сообщил Уруспи.

— Не один, а два, может быть, три дома, — подтвердил кто-то.

— Ах как нехорошо, ах как ужасно, — заволновался Тотырбек. Видимо, и другим переселенцам было не по себе, потому что один вдруг высказал мысль, которая вертелась у каждого из них в голове:

— Как бы не подумали, что это дело наших рук…

Зарево полыхало долго — чуть ли не под утро наконец оно пошло на убыль.

Горцы постояли еще несколько минут в тяжком молчании — даже дети и те, почувствовав напряжение взрослых, притихли — и разошлись по своим домам и землянкам…

Утром, как и договаривались, мужчины собрались на окраине Ногунала, где рядышком рыли свои землянки Тотырбек и Агубе. Агубе каждому приходящему на помощь пожимал руку. Тотырбек знал, что на зиу у всех обычно бодрое настроение. Каждый понимал, что он пришел делать добро, и от этого на душе радостно и покойно. Зиу всегда у осетин проходил шумно, люди всегда весело перебрасывались шутками. Но сегодня у всех было тревожно на душе. Не потому ли кое-кто и винтовку с собой захватил? Ночной пожар никому не давал покоя.

Горькие думы овладели Тотырбеком. Вот односельчане пришли помочь ему построить жилище. А накануне случился пожар. И соседи Тотырбека в страхе. Не плохой ли это признак? «Не говорит ли он о том, — думал Тотырбек, — что мы не с того начинаем свою жизнь в долине? О жилище беспокоимся, а о другом — не менее важном — не думаем. Как предки нас учили? Прежде чем строить хадзар, присмотрись, кто будет твоим соседом. Мудрый совет. Нет, надо сперва подружиться с казаками, не все же из них кулаки. И с соседями-осетинами, давно живущими на равнине. Надо научиться понимать друг друга, чтобы не было недомолвок. Да, не с того, не с того начинаем». И, придя к этому выводу, Тотырбек неожиданно заявил:

— Люди добрые, спасибо вам, что пришли, что показали свое отношение к нам. Век этого не забуду. Добром отвечу на добро! Очень нам с Агубе нужно свое жилье. Очень! Но, Агубе, придется нам подождать с этим делом…

Недоуменно слушали его переселенцы. Он что, не хочет, чтобы ему помогли? К чему он клонит? Стесняется? Или не хочет быть обязанным?

— Не поймем мы тебя, Тотырбек, — признался Андрей. — К чему ведешь свой разговор?