Прикосновение

Ребятишки, толкаясь, стремглав бросились к крыльцу. Над станицей взвился бабий плач. Раздался зычный окрик, и плач умолк… Вдоль заборов замелькали фигуры казаков: у кого в руках обрез, у кого заржавевшая шашка, ружье…

— Сбор на площади! — неслось отовсюду.

— Сюда! Сюда! — звал бородатый казак.

— На площади сбор! На площади! — неслось в ответ.

Звуки гармошки приближались. Казак чертыхнулся, бросился к окну, закричал:

— Выходь! Выходь, бисова детвора, из хаты на улицу!

Уже можно было различить лица переселенцев. Бородатый казак, подгоняя перед собой детишек, подхватив на руки малышку, побежал к площади. Винтовка отчаянно подпрыгивала у него за спиной.

— А хата? — рванулась навстречу казаку его жена, выскочившая из калитки соседей.

— Черт с ней! — разозлился казак. — Не видишь! Сбор на площади! Догоняй!

Казачка метнулась было к хате, но в это время на окраине станицы появилась толпа осетин, и, увидев их, баба с визгом бросилась вслед за мужем и детишками…

К площади отовсюду сбегались станичники, на ходу заряжая винтовки, натягивая сапоги, облачаясь в рубашки… Стоя вдоль плетней, казалось, готовились к бою.

— Без приказа не стрелять! Без приказа не стрелять! — надрывался конопатый казак — председатель колхоза. — Надо бы в район гонца! Эй ты, Петро, хватай любого коня и скачи в район! Быстро!..

Толпа переселенцев двигалась по пустынной улице.

— Ой, братцы, что будет? — вздохнул кто-то.

— Цыц ты! — крикнули на него.

— Надо бы переговоры с ними провести, — озабоченно сказал председатель колхоза и приказал: — Те, кто с винтовками, на дорогу выходи, братцы, на дорогу, пересечь им путь следует… Но без моей команды не стрелять… Я сперва говорить с ними буду…

— Они тебя, Никитич, слухать не станут… Ишь как наяривают на гармони…

— Бодрятся.

Казаки напряженно ждали приближающихся переселенцев, всматривались в их лица.

— Казаки, а ведь они лыбятся! — раздался ошеломленный голос.

— И вправду улыбаются, — недоуменно подтвердил Никитич.

— И по хатам не снуют, не грабят, — поразился бородатый казак, видя, что толпа прошла мимо его двора.

— Они сперва нас побьют, а затем и до наших хат, — запротестовал коротконогий.

— Что-то на грабеж не похоже, — покачал головой Никитич.

— Зачем же они идут с топорами и лопатами, если не драться? — высказал удивление казак, натянувший на самые брови фуражку с красным околышем, — и где он только ее достал?

— Умолкни, — оборвал его Никитич. — Во, приближаются… И чего их сюда занесло?..

Сзади послышался цокот копыт.

— Петро поскакал в район, Никитич, — доложили председателю.

— Заговорить бы им зубы, глядишь, и подмога поспеет…

— Никитич, а ведь нас не менее, чем их. И у нас винтовки! — взбодрился бородатый казак. — Попотрошим мы их!..

— Без меня в драку не вступать! Стрельбу не открывать!

Переселенцы, увидев цепь казаков с винтовками на изготовку, перерезавших им путь, не смутились, не сбавили хода… Улыбаясь, хотя в глазах и таилась настороженность, они решительно приближались к станичникам. Молоденький осетин продолжал наигрывать мелодию симда… Когда между ними осталось метров тридцать, коротконогий казак щелкнул затвором:

— Пора, Никитич!

Но в это время из толпы выскочил осетин в войлочной шапке, протянул руку и закричал:

— Степан Никитич! Принимай гостей!..

— Мы вас не звали! — рявкнули в ответ казаки.

— Молчи! — взревел Никитич и показал на переселенца в войлочной шапке. — Это же Андрей, их секретарь! — Он крикнул: — Андрей, скажи своим, пусть остановятся…

Замерли друг против друга две толпы: казаков и переселенцев, гармонь тоже смолкла. Люди тревожно всматривались друг в друга.

— Андрей, выходи, потолковать надо, — сказал Степан Никитич и шагнул вперед.

Они встретились как раз посредине улицы, пожали друг другу руку.

— Не стал я тебя, Степан Никитич, заранее предупреждать о нашем приходе, — сказал Андрей. — Да решили утром, что нам следует помочь вашим погорельцам воздвигнуть дом…

— Во-от вы что! — обрадовано ахнул Никитич и махнул рукой своим: — Братцы, убирай оружие, они с добром к нам… — И снова обратился к переселенцам: — Да ведь мы и сами управимся.

— Знаю, — кивнул согласно Андрей. — Да не хотелось отговаривать своих — пусть получше познакомятся с твоими хлопцами. Смотришь — дружба зародится, кунаки появятся…

— Это ты правильно рассудил, — заулыбался Никитич, но предупредил: — Погорельцы на вас кивают, будьте осторожны.

— Нашей вины в пожаре нет, — твердо заявил Андрей. — Скажи всем об этом.

— Была бы вина — не осмелились бы прийти, — согласился Никитич и закричал: — Братцы казаки, подходи, не пужайсь, они помочь хотят Василию и Афоньке отстроиться. Подходи!..

Но настороженность прошла не сразу. Подойти они подошли, но стояли врозь: за спиной Никитича — казаки, за спиной Андрея — осетины.

— Вот это и есть Василь, — показал на тощего, тоскливо опустившего глаза в землю казака Никитич. — А где же Афонька?

— Иду, — шагнул вперед дюжий казак и сказал: — Спасибо за то, что пришли, да не из чего мне дома возводить. Нет ни леса, ни досок, ни кирпича…