Прикосновение

За шесть месяцев было добыто около 10 тысяч унций золотого песка и мелких самородков, несколько более крупных и один редкостный красавец весом более сотни фунтов. Общая стоимость находок превышала 125 тысяч фунтов стерлингов и росла с каждым днем.

— По-моему, пора нанести визит мистеру Чарлзу Дьюи, — сообщил Александр Суну. — Бывшему арендатору этой земли.

— Странно, что он до сих пор не снизошел до нас, — поднял тонкие изящные брови Сун. — Не мог же он не заметить, что ты занял его землю!

Александр приложил указательный палец к носу пренебрежительным жестом, который Сун прекрасно понимал.

— Да уж, этого не заметил бы только слепой, — согласился он и ушел седлать кобылу.

Усадьба Данли расположилась на берегу реки Аберкромби, к западу от Транки-Крика, который в 1868 году из заурядного прииска превратился во второй Клондайк. Когда Транки-Крик был официально объявлен прииском, Чарлз Дьюи вознегодовал, но после обнаружения жилы золотоносного кварца начал вкладывать средства в несколько местных рудников, и они уже принесли ему 15 тысяч фунтов стерлингов.

Не подозревая, что и мистер Дьюи занимается добычей золота, Александр подъехал к впечатляющей усадьбе с ухоженными строениями и безукоризненной оградой с белыми столбиками. Перед конюшнями и хозяйственными постройками высился величественный двухэтажный особняк из отесанных известняковых глыб, хвастливо выставляя напоказ башни и башенки, застекленные двери, крытую веранду и шиферную крышу. Спешиваясь, Александр заключил, что мистер Дьюи — богач.

Дворецкий-англичанин известил посетителя, что мистер Дьюи дома, всем видом выражая неодобрение — чудной наряд, неухоженная лошадь! Однако мистер Кинросс излучал спокойное достоинство и властность, и дворецкий согласился доложить о нем.

Чарлз Дьюи походил на кого угодно, только не на земледельца. Невысокий, крепкий, седовласый, он брил подбородок, но носил пышные бакенбарды и костюм с Сэвил-роу; воротник его хрустящей белой рубашки был накрахмален так туго, что стоял торчком, подхваченный шелковым галстуком.

— Вы застали меня в городском платье — видите ли, я ездил на встречу в Батерст. Солнце уже садится, — продолжал Дьюи, приглашая гостя в кабинет. — Значит, можно и пропустить по стаканчику, верно?

— Я не любитель, мистер Дьюи.

— Возбраняется верой? Воздержание и все такое?

Чарлзу Дьюи представилось, что, не будь они в доме, Кинросс смачно сплюнул бы на землю.

— У меня нет веры — ни религиозной, ни какой-нибудь другой, сэр.

Антиобщественный по сути ответ ничуть не встревожил Чарлза; истинный сангвиник, он был снисходителен к чужим причудам и никого не осуждал.

— В таком случае выпейте чаю, мистер Кинросс, а я глотну нектара с торфяных болот вашей родины, — добродушно заключил он.

Усевшись в кресло со стаканом шотландского виски, скваттер с интересом оглядел гостя. Запоминающаяся внешность — особенно надломленные черные брови и изящная вандейковская бородка. Глаза, которые ничего не выдают и все подмечают. Вероятно, в высшей степени умен и образован. Чарлз Дьюи слышал о Кинроссе в Батерсте: о нем ходили слухи, потому что никто понятия не имел, что он за птица, но все понимали — этот малый далеко пойдет. Американский наряд выдавал золотоискателя, но хотя Кинросса несколько раз видели в Хилл-Энде, поговаривали, что золото он искал там только в волосах Руби Коствен.

— Странно, что вы не нанесли мне визита, мистер Дьюи, — заметил Александр, с удовольствием отпивая глоток ассамского чаю.

— Визита? Куда? И с какой стати?

— Я приобрел триста двадцать акров земли, которую еще год назад арендовали вы.

— Какого дьявола! — выпалил Чарлз и резко выпрямился. — Впервые об этом слышу!

— Но вы должны были получить письмо из земельного управления.

— Должен был, но уверяю вас, сэр, я ничего не получал!

— Ох уж эти мне чиновники! — Александр прищелкнул языком. — Ручаюсь, здесь, в Новом Южном Уэльсе, они еще нерасторопнее, чем в Калькутте.

— Непременно побеседую об этом с Джоном Робертсоном. Это он заварил всю эту кашу с указом об отчуждении земель, принадлежащих короне, а ведь он сам скваттер! Нет, это дело дойдет до нашего парламента, пусть даже он почти беспомощен: его члены вечно смотрят сквозь пальцы на все, что не приносит выгоды. А десять фунтов в год, которые скваттер платит за землю, не делают погоды.

— Да, с Джоном Робертсоном я встречался в Сиднее, — сообщил Александр и отставил чашку. — Мистер Дьюи, с моей стороны это отнюдь не визит вежливости. Я прибыл, чтобы сообщить вам, что обнаружил месторождение золота на реке Кинросс, на территории моей фермы.

— На реке Кинросс?.. На какой реке?

— Бывшем безымянном притоке Аберкромби, который я назвал в свою честь. Река будет напоминать обо мне еще долго после того, как я умру. Между прочим, золота в ней невероятно много.

— О Господи! — простонал Дьюи. — Ну почему на моей земле вечно кто-нибудь находит золото? Мой отец впервые арендовал эту землю в 1821 году, Кинросс, он первым занял здесь двести квадратных миль. А потом появились золото и Джон Робертсон. Сэр, поместье Данли с каждым годом становится все меньше.