Прикосновение, что нежнее ветра

— Судя по количеству теста ты собираешься накормить целую роту солдат, а не нас с Ликой.

Мама отложила ложку и укоризненно потрепала отца по щеке, измазав того мукой. Не успела она убрать руку, как папа тут же перехватить ее и оставил нежный поцелуй в середине ладошки.

Их идиллия была родной. То, что я наблюдала сейчас, было одним из многочисленных похожих моментов, которые я сохраняла в памяти еще с детства. Сколько бы всего не происходило с Афанасьевыми, чувства между родителями не угасали, если ветер и задувал костер, то угольки тлели, пока вновь не разгорались. Для меня всю жизнь они были идеальным примером гармонично выстроенных отношений и брака. Вот только я отчего-то всегда ощущала себя для них обузой из-за «дара». Как грязное пятнышко на идеально отполированной поверхности, на которое волей-неволей падает взгляд. Сколько ни завешивай его, все равно будешь знать, что оно там есть.

— Доброе утро, доченька! — Отец заметил меня, прислонившуюся плечом к дверному косяку.

— Доброе. Мам, пап, как я тут оказалась? Когда вы меня привезли?

Родители одновременно замерли и переглянулись, перестав дурачиться.

— Где тут? — С нежностью в голосе спросила мама, выгнув бровь.

— Дома. Почему я не в съемной квартире?

Лоб отца прорезала глубокая морщинка. Он запустил руку в уже седые у висков волосы и растрепал их.

— Лика, дочурка, неужели тебе снится как ты от нас переезжаешь? Уж не подумал бы, что дома так плохо. — Мужчина сделал вид, что погрустнел, но хитро мне подмигнул.

— Наверное, из-за прошедших экзаменов много стресса навалилось. — Мама вроде бы обращалась ко мне, но посматривала на мужа. — Анжелика, иди сюда, налью чая с мятой.

Я застыла. Отличались ли мои родители когда-нибудь склонностью к шуткам? Нет.

— Экзаменов? О чем вы говорите, если сессия еще толком не началась? — Стала загибать пальцы, пытаясь сосчитать примерное количество дней до первого зачета.

— Ты не заболела на нервной почве? — Мама поставила миску, вытерла руки о фартук и шагнула ко мне, прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу. — Глаза опухли. Ты что плакала?!

Отец тоже подошел поближе, заглядывая в мое лицо. Веселость исчезла. Они включили обеспокоенных родителей. Окно на кухне было приоткрыто, легкий ветерок играл полупрозрачной занавеской, внутрь лилось много яркого и вовсе не осеннего света и тепла. Груша, что росла во дворе, цвела и источала сладкий аромат. Наверное, все это мне мерещится. Сначала потерла глаза, а потом пальцами правой руки нащупала нежное место в локтевом сгибе левой и с силой ущипнула себя. Боль кольнула, но ничего не рассеялось. Родители все так же стояли подле с озабоченными выражениями лиц.

— А какое сейчас число? — Вопрос вырвался из моих губ писком.

— Четырнадцатое мая.

Сердце как суматошное забилось в груди, а во рту появился привкус горечи.

— Как это мая?! Как же квартира, Кирилл…Я впала в кому на полгода?

— Зайка, такое бывает из-за сильных волнений. Тебе наверняка приснился какой-то странный сон, но сейчас все хорошо. А что за Кирилл? У тебя появился парень? — Мама сначала насупилась, но услышав мужское имя тут же оживилась.

Я юркнула мимо родителей и подхватила пульт от телевизора. Маленькая плазма была втиснута в пространство над холодильником. Я переключала канал за каналом, пока наконец не остановилась на новостях. По низу бегущая строка передавала краткую сводку событий, но меня интересовал левый угол, где цифры показывали календарное число и точное время.

Это не может быть правдой. Какой-то сюр. Календарь твердил, что за окном май, конец первого курса, а до переезда в квартиру Кирилла еще целых пять месяцев.

— Нет, нет, нет… — Не заметила, что рухнула на пол и вцепилась в волосы пальцами, пока мама аккуратно не положила поверх них свои ладони. — Я должна вернуться!

— Тише, тише… — Она присела, мягко убрала мои руки с головы и оставила их покоиться у нее на коленях. — Костя, тащи валерьянку или пустырник.

— Может быть, что посильнее?

— Живо!

Мама посмотрела на мужа и быстрым движением головы указала в сторону ящика с аптечкой, а потом нежно притянула меня к своей груди. В ее объятиях стало чуточку спокойнее. Я немного откинулась назад и встретилась взглядом со светлыми зелеными глазами в обрамлении длинных ресниц, точно такими же как мои, но более мудрыми.

— Опять панические атаки? — Шепнула она мне в самое ухо. — Девочка, моя…

— Мам, может я умерла вместе с ним? От горя. А это мое чистилище? — Вопросы полились из меня сплошным потоком, который я была не в силах контролировать.

Чувство, что я сошла с ума, пугало. Слишком реальной была моя жизнь, чтобы думать, что это сон. Каждый день отчетливо могла воспроизвести по памяти. Кирилл Графов не должен быть плодом воображения и больного подсознания. Просто не может им быть. Я думала, что его уход разбил мне сердце, но то, что происходило сейчас, дробило оставшиеся от органа осколки на еще более мелкие.