Прикосновение, что нежнее ветра

С моей днюхи. Я забронировал столик в одном из ночных клубов. Знаешь, медики это не особо тусовщики по жизни. Но помню, как все пришли в белых халатах, с игрушечными стетоскопами на шеях, придурки настоящие, зато дали жару на танцполе. Было очень весело.

Последнее воспоминание. Его последнее воспоминание было сегодняшним днем.

Меня парализовало. Я переводила взгляд с Кирилла на типа и обратно. Тот выждал время и с бешеными глазами кинулся на Графова. Потасовка превратилась в нечто серьезное. Оба знали, что делать, куда нанести удар побольнее, чем вызвать у оппонента дезориентацию. Драка выглядела как ожесточенный бой, никак не уличная заварушка.

— Помогите! — Закричала я. — Оттащите их друг от друга, пока никто не пострадал!

Но двое пьяных мажоров лишь пожали плечами, а потом вообще дали деру, махнув мне рукой. Ублюдки.

— Лик, уходи. — Сказал Кирилл, выплевывая перед своими кроссовками слюну с кровью. Губа у него уже была разбита.

Тогда то на периферии зрения я и заметила блеск. В руках Алексея сверкнул нож. Такой маленький, карманный, складной. Тяжесть испытываемых эмоций обрушилась на меня лавиной и стала тянуть к земле. Колени подогнулись, из груди вышибло воздух.

Это случится сегодня. Из-за меня.

Если бы меня не было здесь и сейчас, то Кирилл Графов отметил бы день рождение в кругу друзей, вернулся ночью домой, а на утро проснулся с мигренью и похмельем. Как возможно, что я в этой реальности стала причиной собственной боли в будущем? Что-то сюрреалистическое, иррациональное, не поддающееся законам логики, и моей собственной. Гераклит сказал: «Все течет, все меняется». Почему же то, что утекло, не изменилось?

Алексей оскалился подобно опасному хищному зверю в предверии прыжка на добычу. В голове щелкнуло, пелена тумана заволокла зрение. Колотое ранение брюшной полости. Внутреннее кровоизлияние. Время смерти 21:36. Голос женщины откуда-то издалека зазвучал как в радиорубке. Дымка рассеялась, и я стала осматриваться. Куда же подевался мой телефон? Я несла его в руках, когда ко мне прицепились парни, потом упала. Опустилась к земле и лихорадочно стала ощупывать брусчатку пальцами. Наконец обнаружила искомое. Экран оказался в трещинах, но работал. Вспыхнули цифры. 21:17.

Не знаю, повинуясь ли инстинктам или чему-то другому, я сорвалась с места как спринтер на старте и понеслась прямо на Кирилла. Успела с силой врезаться в него, обнять за талию и закрыть собой. Смотрела в расширяющиеся от удивления глаза, которые беспокойно исследовали мое лицо, такие красивые, чистые и голубые. Никогда еще ни один поступок не приносил столько удовлетворения как этот. Резкая боль пронзила бок, но я ощутила ее запоздало. Сначала было блаженство от объятий любимого человека, его тепла и запаха, прикосновений. Потом звук падающего на брусчатку металла и удаляющихся шагов. Почему-то подумала о том, что на такой узкой непримечательной улочке выгоднее было постелить асфальт, и что по нему намного проще было бы сбегать. И только после всего этого стало покалывать кожу, а в нос ударил металлический запах. Он перебивал запах Кирилла, мне это безумно не нравилось. Хотела сказать об этом, но не получалось, язык не слушался. Кирилл засуетился, уложил меня на брусчатку, стащил с себя рубашку и начал прижимать ткань к моему боку. Он что-то кричал мне, но я не слышала. Подняла руку и провела кончиками пальцев по его щеке. Прикасаться к любимым это так прекрасно. Как же важно не забывать об этом.

— Дурочка!

Только это слово смогла прочитать по губам Графова. О, знал бы он, какая. Полная дура. Но не из-за случившегося. Потеряла время, нужно было проводить его с ним каждую секунду. Хотелось успеть столько вместе сделать, о стольких вещах поговорить. Я еще не узнала, куда бы он хотел отправиться летом в путешествие, ломал ли себе что-то в детстве, во сколько лет впервые поцеловал девчонку, любит ли он апельсины, носит ли тот свитер с оленем, который я когда-то видела на их фото с братом…

— Может быть, встретимся в другой жизни?