Прикосновение чужого

— Мы не верим, что это так. Мы верим, что душа может быть выкуплена, что ошибка может быть искуплена. Мы верим, что человек должен делать правильные вещи, потому что это его право, а не потому, что существует угроза душе на вечные муки. И, — Мартини говорил с трудом, словно клещами вытаскивал слова, — мы не верим, что мы появились на планете в один прекрасный день. Мы верим, что мы появились в результате эволюции.

На некоторое время в комнате стало тихо.

— Сколько времени на Альфа Центавра развивается наука? Давно? В смысле, вы построили озоновый щит, не так ли?

— Мои люди построили озоновый щит. Способности к научным дисциплинам в нас сильнее, чем у остальных во всем мире.

— Поэтому вы и пришли на Землю, потому что у вас сильнее способность к научным дисциплинам?

Мартини посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом, а лицо его превратилось в камень.

— Нет. Мы были отправлены сюда, потому что это был удачный способ избавиться от нас. Мы были единственными, кто утверждал, что может помочь. Мы были единственными, кто делал защиту для нашей планеты. И мы были единственными, кто понял, что из-за этого щита паразиты отправятся к вам. Это было идеальное политическое решение — помочь Земле и, в то же время, изгнать неугодных. Двух зайцев одним выстрелом.

— За исключением того, что вы уже никогда не увидите свой мир, несмотря на то, что делаете.

Джефф кивнул.

— У тех из нас, кто вышел замуж или женился на ком-то из обычных людей, был выбор. Они могли остаться там. Было всего несколько таких случаев. В остальных, семьи и ближайшие родственники ушли вместе с нами на Землю. Но смешанных браков было немного, по целому ряду причин. Так что здесь нас довольно мало.

— Получается, твою религию можно выбрать или отвергнуть?

— Не совсем так. Мы с этим родились. И мы ни на что не претендуем. У нас не все похожи друг на друга, но мы все связаны кровью, если проследить на пару десятков поколений назад. Все вышли из обычных семей.

Так и было. Я поняла, что это как-то смутно знакомо звучит.

— Это хорошо, Джефф, — я крепко обняла Мартини. — Я не ужаснулась, не отвернулась, и даже легкого шока у меня нет. В конце концов, мы с тобой выбрали партнера с другой планеты и должны держаться вместе.

Глава 23

Одежда в шкафу оказалась такой же, как на женщинах и девушках, виденных мной в этом центре — тонкая, черная юбка и белая рубашка оксфордского типа. Не знаю, делал ли материал для этой одежды Армани, но сомневаюсь, что центаврийцы опустятся до подделки дизайнерской марки.

— Это официальный дресс-код в вашем научном центре?

К сожалению, никакая обувь меня привлечь не смогла, поэтому пришлось взять свои кроссовки. К счастью, это были черно-белые «Конверс», так что они не должны выделяться на фоне остального.

— Да. Мы хотели, чтобы у нас все было унифицировано, — Мартини накинул на себя пижамную рубашку, несмотря на то, что она до сих пор была немного влажной.

— Хорошо. Сейчас ты собираешься отправиться к себе, я права? И постараешься не попадаться на глаза моим родителям?

— Их комната дальше по коридору, — Джефф закатил глаза. — И да, я постараюсь. Не дай Бог, чтобы кто-нибудь узнал, что я был здесь. Понял.

— Не совсем так. Давай, ты же эмпат. Что ты чувствуешь от меня?

— Беспокойство.

— И все? — я точно знала, что во мне сейчас сидит не только беспокойство. Где-то там еще была похоть — в пижамной рубашке Мартини выглядел таким горячим.

— Ты все еще под впечатлением от прошедшей ночи, — улыбнулся он. — Хочешь продолжения романтических отношений. Вот что я от тебя чувствую.

— Замечательно, — мы подошли к двери, и уже здесь я потянулась к Джеффу и поцеловала его. — Знай, я не стыжусь быть рядом с тобой. Я просто не хочу разбираться с родителями по этому вопросу прямо сейчас.

— Хорошо, — криво усмехнулся Мартини, — я тебе доверяю. Пока что.

Я открыла дверь с намерением посмотреть, насколько ясно на побережье и с трудом увернулась он отцовского кулака, чуть не угодившего мне в лицо.

— Эй! — я отпрыгнула назад, прямиком в объятия Мартини.

— Ух ты! Удивительно, — сказал папа. — Я только собрался постучать, — он вошел внутрь комнаты и тут же увидел Мартини. Меньше чем за секунду его добродушное настроение превратилось в ярость: — Что он здесь делает так рано утром?

— Он знал, что я не знаю, во что мне одеться и пришел, чтобы подсказать, что и как.

— В пижаме? — папин голос мало отличался от медвежьего рыка.

— Оставлю вас наедине, — сказал Мартини и быстро выскользнул в коридор. Уверена, он применил гипер-скорость. Снаружи раздалось тихое: «Извините», а потом он исчез, наверняка, опять же, с помощью гипер-скорости. Мило. Он избежал пикантной ситуации, оставив меня наедине с отцом, заставляя одной пройти нелегкий путь объяснений.

— Папа, это не то, что ты думаешь.

— О, уверен, что так и есть. Уверен, что это даже хуже. Ты знаешь, что они пришельцы? С другой планеты? Что ты об этом думаешь, Кэтрин?

Это уже хуже. Папа называет меня «Кэтрин» только когда он в ярости.