Прикосновение Философский роман

За минувшее столетие религиоведами, философами, теологами достигнут огромный прогресс в понимании той формы культуры, которую мы именуем «религией». Этому во многом способствовал тот факт, что в ходе стремительного, часто катастрофического и противоречивого развития человечества в XX, веке резко выявились те черты «религиозного фактора», которые прежде ускользали от внимания исследователей. Так, несмотря на поразительные достижения науки и техники усиливается критика европоцентризма, сциентистских и технократических доктрин, растет внимание к вненаучным, или ненаучным видам знания: мифам, вере, интуиции, социальным утопиям, к религиозно-нравственному опыту Востока. В результате нередко утверждается будто лишь религия способна исчерпывающе объяснить фундаментальные законы мироздания и под сомнение ставится критерий «научности» знания, сыгравший ключевую роль в становлении европейской («фаустовой», техногенной) культуры. В наиболее категорической и порой карикатурной форме эта тенденция проявляется в России. Примером может служить лозунг «Без религии у России нет будущего!» — на нем сходятся и церковные, и многие светские авторы. Такая ситуация объясняется особыми условиями существования религии и церкви в эпоху большевистского безбожия. Показательно также, что в советские времена сама постановка фундаментальных проблем, выявляющих специфику религии (концепция Бога, суть религиозного опыта, эпистемологический статус религиозного знания, специфика христианских ценностей и т.д.) с порога отвергалась как злонамеренная уступка фидеизму.

Как известно, начиная с XVII века на европейском континенте (в том числе и в России) ускоряется процесс секуляризации, попытка осмысления которого порождает массу вопросов. Так, в средние века теология, претендующая на роль «науки наук», подмяла под себя все сферы духовной жизни, жестко сковывая свободное творчество ученых, писателей, художников. Советские историки обычно настаивали на насильственном, искусственном характере такого диктата, ссылаясь на впечатляющие картины застенков и костров инквизиции. Сегодня очевидно, что это лишь одна, причем, не главная сторона дела. Власть теологии в европейском средневековье определялась прежде всего тем, что религия (христианство) была господствующей формой массового сознания, конечным регулятивным принципом, универсальной «наукой жизни», определяющей не только познавательные установки и ориентации, но и повседневное поведение, и внутренний мир людей. Именно вера в Бога — Творца и Спасителя мира, в церковь как непременную посредницу в обретении небесной благодати и вечной жизни обеспечивала специфику и цельность средневековой культуры.

Речь при этом должна идти не только об официальном вероучении, но и о различных течениях свободомыслия и гуманизма, которые при всем неприятии церковной догматики отталкивались от нее в своей тематике и акцентах, двигались в проблемном поле, очерченном христианством, которое присутствовало в истории не просто как «оболочка» реальной истории, но как ее внутренняя деятельная сила. Потому европейская цивилизация и именуется «христианской».

Вместе с тем такое противостояние было реальным, и судьбы Бруно, Сервета, Кампанеллы, Ванини и т.д., равно как и отношение церкви к учениям Коперника, Галилея, Дарвина — убедительное тому подтверждение. Можно сказать категоричнее: становление европейской культуры с присущим ей духом гуманизма, свободы, предпринимательства, индивидуализма, прав личности совершалось в борьбе против церковного догматизма, героями и мучениками которой были поколения выдающихся естествоиспытателей, философов, деятелей культуры. Реальны были и многообразные антиклерикальные движения (ереси, секты) и концепции, отвергавшие церковную ортодоксию (антитринитаризм, деизм, пантеизм, агностицизм, скептицизм), которые подготавливали появление собственно атеистических учений.

Одной из главных форм такой конфронтации была антитеза «наука — религия», и важно не сводить ее к прямолинейному представлению о несовместимости света и тьмы — хотя бы уже потому, что элементы научного теоретического знания обычно формировались в рамках религиозного мировоззрения, лишь постепенно отслаиваясь и вступая в противоречие с картиной мира, навязываемой церковью.