Прикосновение к будущему

Если была любовь, то от нее в душе должна остаться радость встреч, а не горечь разлук.

Как мне стать счастливой? спросила меня одна американка.

Вы всегда были счастливы, только не понимали этого, сказал я ей. Когда все вокруг становится поводом для накопления любви в душе и излучения ее, тогда мы по-настоящему чувствуем иллюзорность нашего бытия и реальность Божественного в нашей душе.

Я раньше не понимал, откуда у меня неистребимое желание рисковать жизнью.

Когда в начале 1970-х годов я работал экскурсоводом на Кавказе, обычно я оставлял группу на Рице и пешком спускался вниз по дороге. А примерно через два часа группа собиралась, и меня подбирали на обратном пути. Мне очень нравилось в одиночестве идти по ущельям. Ощущение единства с природой было больше. Моим любимым занятием было хождение по перилам мостов.

Я знал, что если я упаду, то инвалидом уже не останусь. А ощущение близкой смерти радовало душу и совсем по-другому окрашивало внешний мир. Люди, которые часто рискуют жизнью, становятся добродушней. Я потом понял почему. Ведь человеческие ценности и начинаются с жизни. Перед близкой смертью «стрелки» нашей души автоматически сдвигаются в сторону любви. Это саму жизнь наполняет новым смыслом. Огромное количество людей в мире рискует жизнью, вроде бы, из-за пустяков. Обычной логикой это не объяснить. А это, оказывается, один из механизмов, снимающих зацепки за человеческие ценности. И в пограничных, близких к смерти состояниях вспышка устремления к Богу и к любви может изменить человека качественно и вывести его на совершенно новое восприятие мира.

В критических ситуациях со мной часто происходило что-то необычное. И когда пациенты говорят, что врачи подписали им приговор, я объясняю им, что врачи делают заключения, исходя из статистики. А когда человек обращается к Богу и к любви, статистика часто перестает работать. Врачи долго убеждали Валентина Дикуля, что с переломанным позвоночником он ходить не должен и не будет. Но добродушие и упорство не только поставили его на ноги, но и позволили ему помогать другим, успешно преодолевая тот же недуг. Человек озлобленный в критической ситуации быстро «гаснет». Оказывается, в значительной степени изменить свое тело и свой дух может тот, у кого происходит постоянная подпитка энергией. Человеческие ценности имеют определенную емкость энергетическую. Но для совершения не сиюминутного, а протяженного во времени подвига человеческих ценностей не хватает. Неиссякаемым источником энергии в этом случае является чувство любви. Если человек в безвыходной ситуации выключает ориентацию на человеческие ценности и ориентируется на чувство безграничной сияющей любви, его волевой импульс становится сколь угодно высоким. И добиться может очень многого, и совершить любые чудеса. И здесь физическое выздоровление является только малой, крохотной частью тех возможностей, которые открываются перед человеком.

Помню такой необычный случай, произошедший со мной, поскольку это было как раз после окончания первой книги.

Я с друзьями поехал на Север в один из небольших городков, чтобы на природе отпраздновать выход первой книги.

Остановились мы в местной больнице, там было несколько комнат для приезжих. Когда праздник был в разгаре, меня позвали врачи.

Послушайте, тут у женщины внематочная беременность, боимся, до операции не дотянет.

Я тогда только-только что-то начинал понимать в том, что называлось «кармой», но тем не менее моя помощь часто оказывалась эффективной. Я несколько минут поговорил с женщиной. Ее белое, восковое лицо понемногу стало розоветь.

Врачи решили, что этого достаточно, и отправили меня вниз.

Минут через сорок ко мне опять заглянул врач.

Вы знаете, скоро начнем операцию, а ей опять плохо. Вы могли бы подкачать ее просто энергетически?

Без проблем, ответил я.

Да, еще мы боимся, что не хватит крови. Вы могли бы сдать кровь?

У меня 1-я группа крови, резус положительный, т. е. она подходила любому человеку.

Можете брать сразу пол-литра, сказал я. Вес у меня большой. Но есть проблемы. Я выпил уже полторы бутылки водки.

Не знаю, как это скажется на пациентке.

Ничего, успокоили врачи. Это будет кровь с противошоковым компонентом.

Мы поднялись на второй этаж и зашли в стерильно-чистое помещение. Перед этим на меня надели белые бахилы и белую шапочку. Я закатал рукав до плеча, положил локоть на подушечку, лежащую на столе. Рядом со стулом, на который я уселся, на пол поставили банку с цитратным раствором, чтобы кровь не сворачивалась. Из этой банки к столу тянулась резиновая трубка.

Ее в руках держала медсестра. Кроме меня, в помещении было три человека: женщина-врач и две медсестры. Врач перетянула мне руку выше локтя резиновым жгутом. Когда вена надулась, она аккуратно ввела в нее широкую иглу. С другого конца иглы сначала закапала, а потом полилась кровь. Женщина аккуратно подсоединила резиновый шланг, и кровь постепенно стала переливаться в банку. Банка стояла на метр ниже локтя, лежащего на столе. Через несколько минут около 200 граммов крови перекочевало из моей вены в банку.