Прикосновение к невозможному (СИ)

– Он спрашивает, что случилось?.. Ты спрашиваешь, что случилось? Все прекрасно! Посмотри, как тут красиво! – Он прочертил ладонью широкую дугу, пытаясь охватить окружающую природу, и развернулся ко мне всем корпусом. – Просто Рай на земле, если верить смертным. Тоже соскучился по тишине?

Если бы он был человеком, я бы решил, что он пьян. Причем находится в той загадочной стадии опьянения, когда мир преображается, все приобретает иной оттенок и становится острее, когда грани дозволенного стираются, а нормы и вежливость печально стоят в сторонке, и не ожидая, что на них обратят внимание. Черт побери, я язвил.

– Я соскучился по тебе. В Храме достаточно тишины.

– Я не ослышался? – Он скривился. – Киллиан, а вдруг ты растворишься с первыми лучами солнца?

– Не надейся, я его терпеть не могу. Так что промучаю тебя своим присутствием весь день. И мы поговорим. Хочешь ты того или нет.

Он нахмурился, озадаченно прикрыв рот рукой. Потом снова улыбнулся, посмотрел мне в глаза. И, кажется, на мгновение пришел в себя. Сколько же боли было в его взгляде! Черт возьми, что тут произошло?! Он докурил сигариллу, притушил ее и отправил окурок в далекий полет.

– Хорошо. Что ты здесь забыл? – резко спросил он, не смотря мне в глаза.

– Два момента. Личный. И по поручению Магистра.

– Начнем с плохого.

Я усмехнулся.

– Магистр беспокоится о тебе. И просит передать, что ты ему нужен. Нам нужен, Винсент.

Каратель сделал неопределенный жест рукой и снова уткнулся взглядом в небосвод. Скорее всего, думал, сможет ли передать эту предрассветную игру света. Я проследил за его взглядом и замер – это было действительно красиво. Кто бы мог подумать – озеро, горы и небо. Кто бы мог подумать, что я вообще обращу внимание на что-то подобное?

– Я не готов, Киллиан, – прошептал Винсент, слегка прищурившись. – Давай лучше поохотимся? Как только зайдет солнце?

– Поохотимся. Возвращайся, когда будешь готов.

– У меня нет выхода. – Он слегка пожал плечами, будто подтверждая свои слова. – Расскажи, где ты был.

Я оглянулся на просыпающееся солнце и поежился. Свистом подозвал скакуна. Тот появился через мгновение, тряхнул гривой и уткнулся носом мне в плечо. Винсент наблюдал за нами молча. Под его пристальным взглядом я расседлал лошадь и отпустил ее. У скакуна был день на отдых. А мне хотелось спрятаться в доме. Перспектива получить даже легкие ожоги меня не прельщала. Хотя сейчас мне казалось, будто я выбираю из двух зол. Когда-то давно я дал самому себе слово, что не буду читать мысли Винсента. Потому что считал его другом. Но сейчас жалел, что не могу узнать, о чем он думает – это значительно облегчило бы мне задачу. Каратель встал и жестом пригласил меня пройти в дом.

– Что будешь пить? Могу привести отличную вакханку. Почти триста лет выдержки, красавица…

Я ухмыльнулся. О любви Винсента к крови вакханок впору складывать легенды.

– Я не голоден, спасибо. Есть что-то менее питательное и возбуждающее?

– Стареешь, – резюмировал каратель, недовольно покачав головой. Можно подумать, я сказал, что отказываюсь от охоты или всех радостей жизни разом. – Есть все, что хочешь. Вина. Коньяки. Просто вода. Эээ… Может быть, хочешь чай?

Почему-то от мысли, что Винсент заваривает чай, мне стало смешно.

– Коньяк. Отвечая на твой вопрос: я был в Париже.

Я повесил плащ и шляпу на предназначенные для того крючки и с наслаждением опустился в кресло. В окнах стремительно светлело, и я радовался, что нахожусь дома, а не где-нибудь в степи. Солнце не могло меня убить. Никогда не могло. Но у нас с ним была… взаимная неприязнь.

Винсент изобразил вялый интерес.

– У Амира? Как он поживает?

– Без изменений. Работает. Иногда даже интенсивно работает. Ну и ошибается периодически.

– Похоже на него, – согласился Винсент, разливая коньяк по бокалам.

– Я видел Авирону.

Это был ход конем или игра ва-банк. Я даже затаил дыхание в ожидании реакции карателя. Что он скажет? Улыбнется и поддержит светскую беседу, или упоминание этой женщины способно вывести его из равновесия? Винсент замер. Буквально на долю секунды. Он стоял ко мне спиной, возясь с напитками, и я не мог видеть выражение его глаз. Но почувствовал, как мгновенно изменилось его состояние. Между тем, он почти сразу взял себя в руки. По меньшей мере, нашел в себе силы повернуться ко мне с почти что спокойным лицом.

Винсент подал мне бокал и опустился в рядом стоящее кресло. Он молчал – его взгляд сказал все за него. Авиэль был прав. Может быть, и у меня появилась надежда? Я вздрогнул, вспомнив проведенную в объятиях Даны ночь, и заставил себя выбросить это из головы. Возможно, было бы чудесно. Но мне не верилось, что в нашей жизни хоть что-то может быть так просто.

– И как она?

– Не в себе.