Прикосновение к невозможному (СИ)

Винсент замолчал на какое-то время. Будто вел внутренний диалог. Очень тяжелый диалог. Он был бледен. Губы упрямо сжаты, в глазах лед. А за взглядом, на самом его дне – что-то настолько живое и настоящее, что становилось не по себе. Наши взоры всегда остаются холодными и непроницаемыми. Но возраст надет наблюдательность и способность видеть зачатки эмоций, спрятанных на такой глубине, о существовании которой смертные и не подозревают. Я видел внутреннее, сокровенное. И мне не нравилось то, что я видел. Хотя бы потому, что очень тепло относился к Винсенту, и мысль о том, что он страдает, была, мягко говоря, неприятной.

– А где ты видел ее, прости? Когда? – Он вынырнул из себя, бросив на меня очередной сосредоточенный взгляд.

Коллекционировать их что ли?

– Пару дней назад под утро… В Париже.

Он нахмурился, сделал глоток и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. Он всегда умел держать себя в руках, и сейчас не дал волю чувствам. Хотя мне хотелось вызвать его на дуэль – и вывести из этого убивающего его самого ложного равновесия. Хотелось заставить его встряхнуться. Если больно – то пережить боль! Пережить! И пройти дальше.

– Надеюсь, у нее все в порядке. Я слышал, ее освободили от обязанностей?

– Да. Причем Магистр не знал о принятии такого решения.

– Даже так?

Винсент замкнулся в себе, а я решил не продолжать тему. В любом случае, это бесполезно, если он не идет на контакт. Хотя мысль о дуэли или хотя бы легкой драке по-прежнему была… забавной. Ему было больно, а мне неприятно об этом говорить. Внутри поднималось что-то, похожее на чувство вины. Было бы чудесно разобраться, что фактически происходит. Тогда я мог бы принимать какие-то решения. А пока…

– Так что насчет охоты, Киллиан? – улыбнулся Винсент, справившись с воспоминаниями или мыслями. Он сменил тему легко. И, кажется, преобразился, отпихнув в дальний угол подсознания то, что его беспокоило.

– Пожалуй, на ночь я могу остаться, – проговорил я. Авиэль не переломится пополам, Орден не рухнет, если я позволю себе немного отдохнуть. – Но, Винсент. Ты можешь быть со мной откровенным.

– Я знаю. – Он усталым жестом провел рукой по лбу. – Киллиан, спасибо. Но я не хочу это ни с кем обсуждать.

– Это касается Авироны или Даны? Или обеих сразу?

Он побледнел. Еще больше. Выпрямился в кресле и снова посмотрел мне в глаза, пытаясь понять, что я знаю и о чем думаю. Это было бесполезно.

–  Я не знаю, Киллиан.

Он сжимал что-то в руке, и я только сейчас заметил ярко-синюю тряпицу, завязанную на его запястье. Винсент отвернулся, показывая, что эта часть диалога подошла к концу. Солнце встало, в комнате стало светло, а я мучительно боролся с желанием скрыться в подвале. Нам нужно было выпустить пар.

– Вечером, – проговорил я. – Во время охоты. Если хочешь, ты можешь мне рассказать. Могу просто выслушать или поговорить с тобой. Я хочу, чтобы ты вернулся к нам, Винсент.

– Я понимаю. Скажи… Куда ты потом поедешь?

Он сменил тему разговора так легко и так непринужденно, что я удивленно замер с поднятым в руке бокалом. Я смотрел на него, пытаясь понять, что он задумал. И что хочет из меня вытрясти.

– В Париж.

– О… Снова?

Я опустил бокал на подставку и устало провел пальцами по лбу.

– Амир не доделал отчет. Я решил не тратить время и приехать к тебе на пару ночей.

Винсент рассмеялся.

– Да, да. Помню. Ты всегда ценил время.

– А в чем дело? – Я посерьезнел.

– Насколько мне известно… – Он помолчал всего мгновение, собираясь с мыслями, – Дана живет сейчас в Париже. Ты не мог бы заехать к ней и передать письмо?

Я замер и отвел взгляд. Сделал вид, что задумался, глядя в окно. Сейчас я очень радовался тому, что Винсент при всем желании не может прочитать те мысли, которые появились в моей голове, стоило ему упомянуть Дану. Конечно, я передам письмо. Чего бы это мне ни стоило, чем бы это для меня ни закончилось.

– Я передам, Винсент.

Он молча кивнул, поднимаясь с места.

– Принесу… После охоты я могу забыть. И… спасибо тебе, Киллиан.

Мне не понравился последний взгляд карателя. В нем было слишком много всего. И… он определенно запутался в том, что чувствует. Я почти физически ощущал его внутреннее напряжение. Единственное, чем сейчас я могу ему помочь – это охота. И роль курьера, которая мне не стоила ничего, кроме определенных усилий. Еще одна встреча с Даной.

Черт возьми, что он ей пишет?

Винсент

1875 год

Швейцария, Женевское озеро

Я неспешно брел по узкой лесной тропинке, прислушиваясь к ночным шорохам и изредка поднимая голову для того, чтобы посмотреть на небо. В этих краях оно было высоким и чистым, и я вернулся к занятию, которое так любил в детстве: к созерцанию звезд. Я мог часами лежать на траве возле озера и разглядывать крошечные мерцающие точки, складывающиеся в созвездия. Такое времяпрепровождение всегда завораживало меня, но сейчас я находил в этом особую прелесть. Было что-то непередаваемо…

бесконечное