Прикосновение ненависти

С другой стороны, туча все еще висит прямо у меня над головой, когда я достаю еду из холодильника. Ноутбук все еще стоит на столе, напоминая о Ривере и его яде. Я знаю, что они братья, и они оба страдали, но он стал символом всех проблем, которые я испытала с Реном. Даже в тех случаях, когда он не виноват, например, когда я подозревала, что Рен когда-то был ранен или болен, — стало его виной в моем израненном сердце.

Другими словами, мне нужен козел отпущения, и он подходит для этого как никто другой.

Целый арсенал? Я не могу выкинуть эти слова из головы, когда ставлю яйца и масло на стол, в то время как Рен стоит у окна, комментируя, какой сегодня должен быть прекрасный день. В его голове столько секретов. Я смотрю ему в спину, надеясь, что он признается мне, хотя знаю, что этого не произойдет. Он не признается, что знает, что эти маньяки могут быть вооружены.

Что произойдет, если мы поедем в Рино и его убьют? Все мое тело содрогается от этой мысли, и приходится отложить яйцо, которое я собиралась разбить, из страха раздавить его в руке.

Нет. Я даже не могу допустить возможности потерять его.

— Куда ты пропадала? — Его мягкий, почти шутливый вопрос вырывает меня из темных, ужасных мыслей, проносящихся в моей голове. Один взгляд в его сторону говорит мне, что он обеспокоен, внимательно наблюдает за мной, сдвинув брови. — Ты в порядке? Тебе плохо?

Я качаю головой, хотя именно так себя и чувствую. Меня тошнит. Волнуюсь до полусмерти.

— Мне не плохо. Я беспокоюсь о тебе.

Упс. Вот и все, что мне удалось сделать, чтобы держать рот на замке.

Я не могу запихнуть эти слова обратно в рот.

Он воспринимает это хорошо, посмеиваясь и пожимая плечами, как будто есть чему радоваться.

— Для этого нет причин.

— Тебе легко говорить.

— Потому что это правда, — настаивает он тоном, который слишком сильно напоминает мне о том, как мужчины в моей жизни всегда успокаивали своих женщин. Как будто мы дети, слишком тупые и наивные, чтобы понять их дела.

Я хлопаю рукой по стойке в бессильной ярости. Я устала от этого.

— Тебе легко говорить.

Я не хотела кричать — и теперь, когда он хмурит брови и бросает на меня суровый взгляд, я сожалею об этом. Однако это не значит, что я чувствую что-то по-другому. На самом деле, мне даже приятно высказывать свои истинные мысли.

Это хорошее, теплое, сильное чувство — вот что позволяет мне поднять подбородок даже под тяжестью его пристального взгляда.

— Прости, что расстраиваюсь, но я испробовала все известные мне способы, как спокойно выразить, насколько я обеспокоена. Что, если с тобой что-то случилось? Эти люди, этот культ… Я слышала, как ты разговаривал со своим братом. Ты упомянул арсенал.

Он не моргает, просто принимая это. По крайней мере, он не пытается сказать мне, что я неправа. Если после всего этого он подставит меня под удар, это может стать последней каплей.

Я могу развалиться на куски, и сомневаюсь, что кто-нибудь сможет собрать меня обратно.

Даже Рен.

Его плечи опускаются, прежде чем тихий вздох срывается с приоткрытых губ.

— Да. Мы предполагаем, что в новом комплексе он уже есть, потому что раньше он был в «Безопасном убежище».

Я не могу сдержать дрожь в голосе, поскольку все эмоции, которые мне приходилось сдерживать до сих пор, грозят выплеснуться наружу. Это было неизбежно, не так ли? Либо я выпущу это наружу, либо умру от этого.

— Ты пытаешься быть осторожным. Это хорошо. Но если у них действительно есть арсенал? Что тогда? У тебя даже нет ни одного пистолета.

— Я мог бы это изменить.

— Рен… — Он расплывается на мгновение, прежде чем слезы стекают по моим ресницам и щекам. — Чем все это закончится?

— А ты как думаешь? Они пожалеют, что вообще родились на свет.

Когда все, что я могу сделать, это склонить голову набок, пока из меня вырываются рыдания, он стонет и проводит руками по волосам.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? Мы убьем их. Положим этому конец.

— Кого их? Сколько человек? Когда это прекратится?

— Скарлет…

Я отскакиваю в сторону, когда он тянется ко мне, потому что знаю, чем все закончится, если я позволю ему дотронуться до меня. Я забуду, почему была так расстроена. Такова его власть надо мной. Власть. Он обладает ею с того самого дня, когда я впервые увидела его лицо и услышала его голос, и со временем эта власть только усилилась.

— Я хочу все обсудить. Мне это нужно. Неужели ты не понимаешь? — Я бью себя ладонью в грудь, но это не причиняет такую сильную боль, как мысль о том, что я могу потерять его.

Не тогда, когда мы наконец нашли свой путь друг к другу.

— Хорошо. — Он испускает еще один вздох, от которого раздуваются его щеки. Он сохраняет спокойствие. Это хороший знак. Может быть, это из-за слез или того факта, что я не позволяю ему прикасаться ко мне. Он понял, что я настроена серьезно, насколько это важно для меня.

Единственная проблема в том, что теперь, когда я завладела его вниманием и он взял себя в руки, я не знаю, что сказать.

Почему бы не начать с правды?

— Я люблю тебя.

Мимолетная улыбка касается его губ.