Прикосновение теней

Что я буду делать? Заниматься магазином, утешая себя воспоминаниями, как те, кто остался восстанавливать город? Я не могла жить без Бэрронса. Даже если он уйдет, он все равно останется здесь, повсюду, куда ни посмотри. И это будет хуже, чем смерть.

Воспоминания о нем будут бродить по этому месту, как воспоминания Короля и фаворитки по черным коридорам Белого Особняка. Я буду знать, что он где–то есть, но навсегда потерян для меня. Дни славы: достигнута и потеряна в двадцать три. Так бывшая звезда футбольной команды колледжа в тридцать лет сидит на диване, потягивает пиво с друзьями, у него двое детей, назойливая жена, семейный внедорожник и обида на жизнь.

Я рухнула на постель.

Куда ни повернись, я буду видеть призраков.

Призрак Дэни станет преследовать меня на улицах. Готова ли я к этому? К преднамеренному убийству девочки–ребенка?

«Решить, с чем ты можешь жить. И без чего ты жить не сможешь».

Я никогда не думала, что в будущем стану жить в Дублине, в магазине без Бэрронса, бродить по улицам с…

— Да к черту, она была мне сестрой! — зарычала я, ударив подушку.

Плевать мне, что мы не родные: Алина была моей лучшей подругой, сестрой по сердцу, а значит, настоящей сестрой.

— На чем я остановилась? — пробормотала я.

Ах да, на улицах, где бродит призрак моей сестры с призраком девочки, которую я привыкла считать младшей сестрой и которая была причастна к убийству Алины. Смогу ли я ходить по улицам и каждый день их видеть?

Это будет отвратительно.

— Алина, что мне делать?

Боже, как мне ее не хватало! Так, словно она исчезла только вчера. Я заставила себя сесть, схватила рюкзак, опустилась на пол, скрестив ноги, вытащила один из ее фотоальбомов и раскрыла солнечно–желтую обложку.

Вот она с мамой и папой на вручении диплома.

Вот она на траве у Тринити–колледжа с новыми друзьями.

В пабах, танцует, машет рукой фотографу.

Там был Дэррок, обжигающий ее властным ревнивым взглядом.

Алина же смотрела на него, полностью открывшись. У меня перехватило дыхание. Мурашки пробежали по рукам и шее.

Она любила его.

Я это видела. Я знала свою сестру. Алина была без ума от него. Дэррок заставлял ее чувствовать то же, что я чувствовала к Бэрронсу. Что она больше, чем думала сначала, у нее масса возможностей, она полна жизни и нетерпеливо ждет, когда снова окажется вместе с ним. Алина была счастлива в свои последние месяцы.

А если бы она не погибла?

Я закрыла глаза.

Я знала свою сестру.

Дэррок был прав. Она бы пришла к нему. Она бы нашла способ примириться с ним. Любить, несмотря ни на что. Мы явно были испорчены.

Но что, если… что, если бы ее любовь изменила его? Разве такое невозможно? Что, если бы она забеременела и на свет появился ребенок Алины, розовый и нежный? Могла ли любовь сгладить острые углы? Любовь способна на великие чудеса. Возможно, мне не стоит считать Алину испорченной, ведь слабость могла сработать во имя добра, изменить все к лучшему. Кто знает?

Я перевернула страницу и покраснела.

Я не должна была на это смотреть. И не могла отвернуться. Они были в постели. Я не видела Алину. Она держала камеру. Дэррок был обнажен. По углу съемки я поняла, что Алина была сверху. По выражению его лица было ясно, что он кончает. И я увидела в его глазах, что…

Он тоже ее любил.

Я уронила альбом и уставилась в пространство.

Жизнь — сложная штука. Алина была плохой, потому что любила Дэррока? Он был плохим, потому что хотел вернуть то, что у него отняли? Разве не те же мотивы были у фаворитки и Короля? Разве не это двигало людьми каждый день?

Почему Королева не могла просто позволить Королю быть с любимой? Почему Королю было мало счастья одной смертной жизни? Что бы случилось, если бы Невидимых не заперли? Могли они превратиться в кого–то вроде Светлых?

А что насчет моей сестры и меня? Мы действительно обрекали мир на гибель? Что победило бы: врожденное или приобретенное?

Как бы я ни смотрела, я могла различить лишь оттенки серого. Черное и белое были всего лишь возвышенными идеалами, стандартами, по которым мы пытались судить жизнь и отмечать свое место в ней. Добро и зло в чистом виде были такими же недостижимыми и смутными, как иллюзии Фей. Мы могли разве что стремиться к ним, ориентироваться в попытке не потеряться в тенях и навсегда лишиться света.

Алина стремилась поступать правильно. Я тоже. Она не справилась. А я? Иногда сложно понять, что же является правильным.

Чувствуя себя вуайеристкой, я снова положила альбом на колени и начала листать.

Тогда я это и почувствовала. Один из кармашков был толще остальных. Что–то было спрятано за фото, на котором кончающий Дэррок смотрел на Алину так, словно она для него — весь мир.

Дрожащими руками я достала фотографию. Что ждет меня там? Записка от сестры? Что–то, что прольет свет на ее жизнь?

Любовное послание от него? От нее?

Я вынула лист древнего пергамента, развернула и осторожно разгладила. Лист был заполнен с обеих сторон. Я перевернула его. Одна сторона была исписана сверху донизу. На обороте было всего несколько строк.