Прикосновение тьмы

– Чуть позже, милая, – сказала та, открывая золоченые двери в покои, так не похожие на все остальные во дворце. Вместо темного пола и стен здесь был белый мрамор, инкрустированный золотом. На роскошной кровати лежали взбитые одеяла, а на полу – мягкие ковры. Над головой с изгибающегося куполом потолка свисала огромная люстра.

– Эти комнаты – чьи они? – спросила Персефона, когда они вошли, проведя пальцами по краю белого туалетного столика.

– Хозяйки подземного царства, – ответила Геката.

Персефоне потребовалось время, чтобы уложить это в голове. Она знала, что Аид сам создал все в своих владениях. И если он добавил покои для жены, значит, он думал, что она у него будет. Она вспомнила, как Гермес намекал на это на званом ужине. Были ли эти комнаты подтверждением тому, что бог планировал жениться?

– Но… У Аида ведь никогда не было жены, – осторожно произнесла Персефона.

– Пока нет.

– Так… в этих комнатах никогда никто не жил?

– По крайней мере, мы об этом не знаем. Пойдем, нам надо тебя подготовить.

Геката вызвала своих лампад, и они принялись за работу. Персефона искупалась, и пока она лежала в ванне, нимфы Гекаты полировали ногти у нее на ногах и руках. Когда она вытерлась, они натерли ее кожу маслами. Масла пахли лавандой и ванилью – ее любимыми ароматами. Когда она сказала об этом, Геката улыбнулась:

– Лорд Аид сказал, что ты их обожаешь.

– Не помню, чтобы говорила Аиду о своих любимых запахах.

– Не думаю, что в этом была необходимость, – рассеянно ответила та. – Он сам их чувствует.

Она отправила Персефону к туалетному столику с настолько большим зеркалом, что девушка могла видеть всю стену в противоположной стороне комнаты. Нимфы уложили ей волосы, собрав их на затылке. Когда они закончили, изящные завитки окаймляли ее лицо, а в светлых волосах сверкали золотые заколки.

– Как чудесно, – сказала Персефона лампадам. – Мне так все нравится.

– Погоди, это ты еще не видела свое платье, – сказала Геката.

Богиня колдовства скрылась в гардеробной комнате и вернулась с отрезом сверкающей золотом ткани. Персефона не могла сказать, на что это похоже, пока не надела наряд. Прохладная ткань скользила по коже, и, посмотрев в зеркало, богиня весны едва узнала себя. Платье, которое для нее выбрал Аид, обволакивало ее тело, словно жидкое золото. С глубоким вырезом спереди, открытой спиной и разрезом до бедра оно было красивым, смелым и изысканным.

– Ты сказочное видение, – восхитилась Геката.

Персефона улыбнулась:

– Спасибо, Геката.

Богиня колдовства ушла, чтобы подготовиться к сегодняшнему торжеству, оставив Персефону одну.

– Я никогда еще не была так похожа на богиню, – произнесла она вслух, проведя ладонями по платью.

Персефона замерла, внезапно почувствовав магию Аида, теплую, безопасную и знакомую. Она приготовилась перенестись, потому что именно это произошло в последний раз. Однако на этот раз Аид сам появился позади нее. Она встретилась в зеркале с его темными глазами и уже начала было поворачиваться, но раздался голос Аида:

– Не двигайся. Дай мне взглянуть на тебя.

Его слова прозвучали скорее как просьба, чем как приказ, и она сглотнула, едва способная справиться с жаром, разгоревшимся в ней из-за его присутствия. Он излучал могущество и тьму, и ее тело отвечало – истосковавшись по могуществу, изголодавшись по жару, жаждая тьмы. Она страстно желала дотронуться до него, но замерла под его взглядом, не дыша, пока он не начал медленно ее обходить.

Сделав полный круг, он обхватил рукой талию Персефоны и притянул ее к своей груди.

– Сними свои чары.

Она замешкалась. По правде говоря, человеческие чары служили ей защитой, и после слов Аида ей захотелось прикрыться ими еще больше.

– Зачем?

– Я хочу увидеть тебя, – сказал он.

Она еще сильнее ухватилась за свои чары, но голос Аида заставил ее растаять:

– Позволь мне увидеть тебя.

Богиня закрыла глаза и ослабила хватку. Ее чары соскользнули, словно вода, с ее кожи, и она поняла, что они полностью исчезли, когда почувствовала себя одновременно сбросившей бремя и нагой.

– Открой глаза, – подбодрил ее Аид, и она подчинилась. Она была в своем божественном облике.

Все в ее внешности усилилось, и она засияла на фоне темноты Аида.

– Дорогая, ты богиня, – произнес Аид и прижался губами к ее плечу. Персефона обвила рукой его шею, притянув его к себе. Их губы слились в поцелуе, и, когда Аид зарычал, Персефона повернулась к нему.

– Я так скучал по тебе. – Его ладони легли ей на лицо, он внимательно смотрел на нее лицо. Она спросила себя, что он ищет.

– Я тоже соскучилась по тебе.

От этого признания она покраснела, и Аид усмехнулся, притянув ее к себе для еще одного поцелуя. Он коснулся ее губ своими – один раз, два, – дразня ее, пока Персефона не запечатала их поцелуем. Она изголодалась по нему, а вкус его губ отдавал пряностями и дымом, как виски, который он пил. Ее руки скользнули по его груди. Она хотела коснуться его, почувствовать его кожу на своей, но Аид остановил ее, положив руки ей на запястья и прервав их поцелуй.