Прикосновение варвара

Это потому, что у меня теперь есть паразит. Кха-и-й. Я потираю грудь, закрыв глаза, но не чувствую никакой разницы. Просто теплее.

Я перекатываюсь на спину и открываю глаза.

Синее лицо в нескольких дюймах от моего, широко раскрытые сияющие глаза. Из оскаленного рта торчат клыки.

Я вскрикиваю и бросаюсь назад, отчаянно пытаясь убежать. Моя голова ударяется о твердую стену, и я стону, прижимая руку к затылку и в тревоге оглядываясь. Что за…

Хассен тянется ко мне, но я отбрасываю его руку. Я в шоке оглядываюсь вокруг, потому что не совсем понимаю, где нахожусь. На самом деле, я понятия не имею, где я нахожусь.

Это пещера… я думаю. Недалеко от нас в земляном кострище, выложенном камнями, горит небольшой костер. Я сижу на кровати из мехов, а под мехами камень, а не металл. Итак, я не на корабле. Хорошо. Я тру глаза, пытаясь собраться с мыслями. Моя память немного размыта, но я помню большое длинноногое существо, которое они вскрыли, и светящиеся спагетти, которые они вручили мне и Мэдди. Я помню, как кто-то порезал меня ножом у основания моего горла.

Мои пальцы тянутся к горлу. Если там и был порез, то он уже зажил. Вау. Либо я быстро исцелилась, либо снова очень долго спала. Я пытаюсь не думать о тех полутора годах, которые я потеряла в капсуле, или о том факте, что это могло легко закончиться гораздо большим. Что, если я пробыла там дольше, чем думаю? Что, если я думаю, что прошло всего полтора года, а на самом деле прошло десять или двадцать?

Я облизываю свои сухие губы. Думаю, это не имеет значения. В тот момент, когда я увидела эти солнца-близнецы, я поняла, что никогда не вернусь домой. Может пройти сто лет, и это ничего не изменит. Я чувствую острую боль утраты из-за своей прежней жизни, но у меня есть Мэдди. Мы всегда были только вдвоем, и пока она со мной, я знаю, что у меня все будет хорошо.

Я оглядываюсь в поисках своей сестры, игнорируя слишком сосредоточенное лицо Хассена и тот факт, что он практически склонился над моей кроватью. Но я не вижу Мэдди. На самом деле, я никого не вижу. Здесь только я и он.

— Мэдди? — мягко зову я. — Ты здесь?

Хассен жестикулирует, и когда я смотрю на него, я не понимаю, что он говорит. Он, кажется, доволен собой, и его хвост — да, это странно — стучит по земле. Он взмахивает рукой, указывая на пещеру.

Я понятия не имею, что он только что сказал. Его губы двигаются совершенно неправильно для чтения по губам. Уже не в первый раз я чувствую себя совершенно разбитой и изолированной и снова подношу руку к уху, нащупывая кохлеарный имплантат, которого там нет.

— Мэдди? — повторяю я еще раз. Мне становится не по себе.

Хассен снова что-то говорит. Он похлопывает по моему укрытому одеялом колену, а затем достает бурдюк с водой и предлагает его мне.

Где все? Я снова оглядываю пещеру. Огонь очень маленький, на нем не жарится мясо. Сама пещера крошечная, в нее втиснулись мы с Хассеном, и на полу больше нет места для одеял. На самом деле, у меня складывается впечатление, что это не более чем пещера для двоих. Так почему же я здесь с ним?

Мэдди не позволила бы этому случиться.

Я медленно поднимаюсь на ноги. Хассен тоже встает. Он близок, но пока не настолько, чтобы вторгаться в мое личное пространство. Я избегаю нетерпеливого взгляда на его лице и бурдюка с водой, который он пихает в мою сторону. Я хочу пить, но я хочу ответов. Я вылезаю из-под одеял и пытаюсь обойти Хассена. Вход в пещеру находится недалеко от нас, аккуратно прикрытый натянутой шкурой, которая немного напоминает брезент.

Хассен встает передо мной и поднимает руки вверх. Даже при том, что я не могу читать по его губам, его послание ясно. Я не должна уходить.

Вот тогда-то и начинается настоящая паника. Меня похитили?

— Мэдди, — кричу я, надеюсь, достаточно громко, чтобы потрясти пещеру. — Мэдди! Мэдди! — Я начинаю учащенно дышать. — Мэдди!

Он хватает меня за руки и слегка встряхивает, как будто хочет успокоить.

Это имеет противоположный эффект. В этот момент я в полной истерике, выкрикиваю имя своей сестры и колочу кулаками по его груди. На его чужеродных чертах появляется опустошение, когда он понимает, насколько я расстроена.

Хорошо. Я хочу, чтобы он знал, каково это. Я снова ударяю кулаками по его груди, и когда я понимаю, насколько безрезультатно это ощущается, я снова отскакиваю от него и бросаюсь на одеяла, плача.

Это самое худшее, что могло со мной случиться. Я здесь совершенно одна, с парнем, который смотрит на меня так, словно хочет владеть мной.

У меня нет друга здесь. На всей гребаной планете. Я совершенно одна и даже не могу с ним поговорить. Я не слышу.

Я так одинока.

***

Мой приступ плача длится несколько часов, пока я не слабею от усталости, а мои глаза не стали горячими и опухшими. В конце концов я снова сажусь и смотрю на Хассена. Он сидит у огня, и его плечи поникли от уныния. Он разочарован? Я игнорирую укол жалости, который испытываю, потому что этот чертов придурок похитил меня. Это дерьмо неправильно, ни на каком уровне.