Прикосновение варвара

Он протягивает руку и касается моей щеки, затем жестикулирует. «Ты в порядке?»

Мне хочется плакать. «Я в порядке, — жестикулирую я в ответ. — Ты можешь идти?»

«Я… попытаюсь». Его рука опускается обратно на землю, как будто он слишком устал, чтобы сказать что-то еще, кроме этого. Это как кинжал в моем сердце, и я задерживаю дыхание, когда он пытается сесть.

Через несколько мгновений мне становится ясно, что он не сможет стоять без посторонней помощи. Я подхожу к нему, перекидываю его руку через свое плечо и пытаюсь помочь ему встать; это все равно что пытаться поднять дюжину мешков с песком одновременно. Моя спина и ноги протестуют против напряжения, но я отказываюсь сдаваться. С большим трудом я, наконец, могу помочь Рокану подняться на ноги. Он вцепляется мне в плечи и почти тащит меня на землю.

Это тоже не сработает. Но надо попытаться.

— Давай, — шепчу я вслух. — Мы должны отвезти тебя домой.

Мы делаем два шага, а затем Рокан накреняется вперед, падая обратно на землю и увлекая меня за собой.

Я откатываюсь, вытирая снег с лица, и в бешенстве поворачиваюсь к нему.

— Рокан!

«Ты в порядке?» — спрашивает он меня медленным жестом руки.

Мне хочется кричать от отчаяния. Пострадал он, а не я, и этот несносный, упрямый мужчина беспокоится обо мне и только обо мне. Даже сейчас он пытается защитить меня.

Мне нужен новый план. Я снимаю один из своих верхних слоев теплого меха и обматываю его голову, чтобы остановить кровотечение.

— С тобой все будет хорошо, — говорю я ему вслух. — Давай укутаем твою голову и устроим тебя поудобнее, а потом я пойду поищу что-нибудь, что могло бы нам помочь, хорошо? Может быть, хорошие санки или что-то в этом роде.

О, конечно, потому что санки просто растут на деревьях. Хотя я не знаю, что еще можно сделать.

Я не могу нести его. Я не могу оставить его здесь.

Я не оставлю его здесь.

Он сжимает мою руку в своей и притягивает мои пальцы к своему рту для поцелуя. «Ты замерзла», — сонно сигналит он, закрывая глаза.

Горячие слезы, с которыми я боролась, хлынули вперед. Я всхлипываю в воздух и провожу рукой по его щеке. Прямо сейчас? В этот момент? Мне все равно, вызывает ли это кхай у меня чувства к нему или это мои собственные чувства. Все, что я знаю, это то, что я люблю его, и прямо сейчас он в серьезной опасности.

«Я люблю тебя, — жестикулирую я, но его глаза закрыты; он этого не видит. — Я люблю тебя, и я собираюсь это исправить, я обещаю».

— Я стану твоей парой, — шепчу я. Я наклоняюсь и целую его в губы, вытирая свои ледяные слезы. Он снова засыпает, и я не знаю, что делать. Я не могу оставить его здесь одного и беззащитного.

Однако я не собираюсь сдаваться.

Я поднимаюсь на ноги и хватаю его за плечи туники. Все в порядке. Мы не более чем в нескольких милях от корабля. Я надеюсь. Мне просто придется оттащить его в безопасное место. Я крепко держусь и тяну изо всех сил.

Рокан отодвигается на дюйм. Может быть, два.

— Давай, — рычу я. — Двигайся!

Но это невозможно. Я пытаюсь снова и снова, но его плечи только приподнимаются. Я не могу сдвинуть его с места, он слишком тяжелый. Он, наверное, тяжелее меня по меньшей мере на двести фунтов, а я не совсем силовой атлет.

Я не могу сдвинуть его с места. Я хочу, но не могу.

В отчаянии я оглядываю долину. Может быть, там есть кусты, деревья или что-то еще, что я могла бы срубить, чтобы использовать в качестве саней. Но все, что я вижу вокруг себя, — это белое покрывало снега. В дальнем конце долины есть несколько деревьев, но тогда мне пришлось бы каким-то образом проделать весь путь туда с ним, чтобы срубить их, а я не могу сдвинуть его даже на три фута.

Я не оставлю его. Не сейчас, когда он без сознания и истекает кровью. Я представляю себе больших птиц, пикирующих с неба, и содрогаюсь.

— Я не оставлю тебя, — шепчу я, прижимаясь всем телом к его боку. — Ты мой, и я останусь здесь, пока мы не сможем выбраться вместе.

Я прижимаю голову к его груди, чувствуя низкое, нежное мурлыканье его кхая к моему. Мне говорили, что здесь нет атеистов, и я могу с этим согласиться. Прямо сейчас? Я бы все отдала, чтобы Рокан был здоров и улыбался мне. Мне все равно, манипулирует ли кхай мной или моими эмоциями — все, что я знаю, это то, что я люблю этого парня и хочу того, что у нас было до того, как я оттолкнула его. Я приму манипулируемую любовь, если это то, что нужно, чтобы подарить мне Рокана.

Он — все, чего я хочу. Я возьму его любым доступным мне способом.

Я не знаю, как долго мы лежим там в снегу. Стоит тишина, и мой мир состоит из ощущения, как его грудь поднимается и опускается при медленных, ровных вдохах. В каком-то смысле, я полагаю, это хорошо, что погода хорошая, потому что, по крайней мере, у нас не идет снег. Вместо этого солнца радостно теплые, почти до отвращения.

Все, о чем я могу думать, это о том, что он не хотел сегодня выходить на улицу.

Знай, что у тебя есть мое сердце.