Прикосновение зла

– Я искала сведения о Титаномахии, – ответив, она заметила, как Аид стиснул челюсти.

– Зачем?

– Потому что… я думаю, у моей матери есть цели поважнее, чем просто разлучить нас.

Глава XXVII Музей Древней Греции

Было уже довольно поздно, когда Персефона проснулась и увидела, что рядом с ней пусто. Аид так и не пришел в постель. Она встала и пошла искать его, найдя на балконе в окружении ночи. Богиня подошла к нему сзади и обняла за талию. Он напрягся и разомкнул ее руки, чтобы повернуться.

– Персефона.

Ее немного смутило то, как быстро он это сделал.

– Почему ты не ложишься в постель? – спросила она почти шепотом.

– Я скоро приду, – ответил он, отстранившись.

Персефона подняла руку к груди:

– Я тебе не верю.

Он на мгновение уставился на нее ничего не выражающим взглядом:

– Я не могу уснуть. И не хочу тебе мешать.

– Ты мне не мешаешь. Я не могу спать, когда тебя нет рядом.

Эти слова, будучи произнесенными вслух, ей самой показались немного глупыми, но в его присутствии ей действительно было легче расслабиться.

– Мы оба знаем, что это не так, – сказал он, и она вздрогнула от его слов, поняв, что он намекает на Пирифоя. Она прикусила щеку изнутри, чтобы не дать своим губам задрожать. С тех пор как она встретила Аида, он ни разу не отказал ей, и все же сейчас он делал именно это. Это причиняло Персефоне боль, она чувствовала себя виноватой.

– Ты прав, – ответила она. – Это не так.

Она оставила его, но вместо того, чтобы вернуться в их кровать, она ушла в покои царицы, где свернулась калачиком на холодном покрывале и заплакала.

* * *

Персефона сидела за столом, сжимая в ладонях чашку кофе. Она смотрела пустым взглядом, как поднимаются завитки пара, не в силах сосредоточиться. Ей так и не удалось уснуть, и теперь голова была будто в тумане. Телу не хотелось ничего другого, кроме как найти тихое местечко и подремать, но мысли хаотично бурлили, без конца проигрывая одно и то же у нее в голове.

Богиня мучительно размышляла о вчерашней ночи, раздираемая чувством вины и гневом из-за отстраненности Аида. Возможно, ей нужно было заставить себя поговорить о ее реакции, но, после того как он отказался пойти в постель, она лишилась уверенности в себе и побоялась поднимать эту тему. Будучи спровоцированной на ровном месте, она вспылила, и хотя Персефона знала, что он тоже страдает, это не шло ни в какое сравнение с тем, какой опустошенной, какой подавленной она себя чувствовала.

Что, если он больше не желает воплощать с ней свои фантазии? И что насчет ее собственных?

Ее внимание отвлек стук в дверь. В офис вошла Левка с охапкой газет. Она выглядела такой же измотанной, какой себя ощущала Персефона.

– У тебя все в порядке? – спросила Персефона.

Нимфа положила газеты ей на стол и пожала плечами:

– Я плохо сплю с тех пор, как…

Ее голос стих, но заканчивать предложение не было нужды, потому что Персефона поняла – та переживает после нападения на стадион «Талария».

– Кое-что не изменилось с античных времен, – сказала Левка. – Вы по-прежнему убиваете друг друга, просто другим оружием.

Она была не так уж и не права – общество было настолько же жестоким, насколько и миролюбивым.

Взгляд Персефоны упал на кипу газет, что ей принесла Левка. Сверху лежали «Новости Новых Афин», и заголовок касался нападения на стадионе «Талария»:

СМЕРТЬ И ЖЕСТОКОСТЬ:

ПОСЛЕДСТВИЯ ПОКЛОНЕНИЯ БОГАМ

В статье, написанной Еленой, говорилось, что нападение было спланировано Триадой, чтобы приблизить перемены, и что без конфликта смертные продолжат жить под пятой богов.

Организация выбрала стадион, потому что Игры представляли собой власть богов над обществом и, чтобы это изменить, их необходимо было искоренить. Вот только сколько человек из тех ста шестидесяти, что погибли на стадионе, согласны были принять мученическую смерть ради Триады?

Ответ Елены был жесток: а где были ваши боги?

– Я не могу поверить, что Деметрий одобрил эту статью, – произнесла Левка, но Персефона подозревала, что Деметрию и вовсе не дали возможности высказаться. – Елена обезумела.

– Я не думаю, что она и правда верит в то, что пишет, – ответила Персефона. – И вряд ли она думает своей головой.

Богиня была уверена, что это не так.

– Если когда-нибудь увидишь ее снова, пожалуйста, преврати ее в дерево, – попросила Левка.

Персефона тихо рассмеялась, и Левка вышла, закрыв за собой дверь. На мгновение богиня обмякла в своем кресле, чувствуя себя в еще большем изнурении, чем прежде. Предательство Елены ее ошарашило, но это… это было другое. Что-то гораздо хуже. Почти как объявление войны.

Она выпрямилась и прочитала еще несколько статьей. На сердце у нее становилось все тяжелее с каждым заголовком: