Прикосновение зверя

И все же… Может быть, именно потому, что они никогда не были равны друг другу, все случилось так, как случилось.

Якова охнула, положила ладонь на круглый живот и мягко погладила его.

— Толкается, — пояснила она, улыбнувшись, и Вэл нашла в себе силы на ответную улыбку.

Хочу… увидеть тебя с ребенком на руках. С моим ребенком, Вэл.

Стать иной не представлялось возможным хотя бы потому, что та, которая могла бы носить под сердцем ребенка Раза, умерла много лет назад, отданная на заклание его рукой.

Вернувшись к нулевой точке, потеряв все, что у нее было, Вэл все начала сначала. Она лепила себя заново, закаляясь в огне, зная, что сломается от любого сильного удара.

Здесь же она была слабым человеком в окружении тварей, живущих по едва понятным ей законам стаи.

У нее не было ни единого шанса против любого из оборотней. Она не могла заявить свое право Первой, потому что была женщиной. Не могла поставить на место обидчика.

Она вообще ничего не могла, потому что была человеком.

Вэл вздохнула, опустила взгляд, рассматривая загрубевшие, покрытые царапинами пальцы.

Правда лежала на поверхности. Если она хочет выжить, то должна уметь приспосабливаться, не витая в пустых фантазиях. А это значило, что нужно привыкнуть держать свой рот на замке, носить маску учтивости и научиться обращаться к Раза на «вы».

И смириться с тем, что ее существование в этом жестоком мире зависит исключительно от воли черного пса, а значит, вновь пора вспомнить все, чему ее научила жизнь среди кроваво-красных, вылинявших, поеденных молью портьер.

Вэл знала, как заставить мужчин потерять голову от одной лишь очаровательной улыбки.

А Раза, несомненно, был мужчиной.

Только вот… Подобные игры с Раза могли зайти слишком далеко. А этого она категорически не желала.

Впрочем, у нее еще будет время обдумать все это.

— …и когда ты вспомнишь о том, что нам нужна кроватка? — Голос Яковы задрожал. Нож ударил по деревянной доске.

Вэл вскинула глаза, наблюдая, как Якова зло кидает фартук на стол и тяжело присаживается на деревянный стул.

— Да ладно тебе, ну чего ты, — растерянно пробормотал Зефф. Лицо его странным образом вытянулось, обмякло и потускнело. — Да я все сделаю. Времени еще полно.

— Полно? — Якова откинула длинную рыжую косу на спину и вперилась гневным взглядом в сжавшегося на стуле мужчину. — Полно — это сколько? Месяц или чуть больше, если дохожу! Ты считаешь, это полно?

— Что мне, прямо сейчас бежать за кроваткой, что ли? — вспыхнул бородач, стискивая в руках деревянную кружку.

Он сжал губы в линию, сдвигая кустистые брови.

— Беги! Чего уж не побежать, — Якова в сердцах махнула ладонью, — даже Валлери больше заботы проявляет ко мне, чем ты!

— Ну, давай упомяни еще эти хреновы персики! — раздраженно воскликнул Зефф, краснея лицом. — Если они тебе были так нужны — могла бы просто попросить меня их купить!

Якова фыркнула, брови ее взлетели вверх.

— А тебя только просить и надо — самому не догадаться, да? Валлери почему-то догадалась! И вообще, ты хоть поговорил с Раза? Сколько можно откладывать? — Голос Яковы задрожал от обуревающих ее эмоций. — Я уверена, что ты даже не пытался!

Вэл, чувствуя себя так, словно подглядывает в замочную скважину, осторожно спросила:

— Вы о чем?

И тут же пожалела о своем неосторожном вмешательстве.

Якова повернула к ней красивое раскрасневшееся лицо и всплеснула руками.

— Да как же, Валлери! Я столько раз просила его! Мне же рожать скоро, а он даже не думает поговорить с Ра!

Вэл, смотря в блестящие глаза с густыми темно-рыжими ресницами, сглотнула, запоздало понимая, что, кажется, влезла в то, во что влезать не следовало. Но было поздно.

— О чем поговорить? — осторожно переводя взгляд с рассерженного лица Яковы на потускневшего Зеффа, недоуменно поинтересовалась она.

— О дозоре, — вымученно пробормотал бородач, невесело поглядывая на Вэл, — о дозоре она. Она ж родит, а я, считай, сразу на три месяца уйду.

Якова цокнула языком и, положив белую ладонь на стол, застучала пальцами.

— И что я должна делать здесь одна? С мамой воспитывать твою дочь?

Зефф насупился, откинулся на стуле и сердито буркнул:

— Почему дочь-то сразу? Может, там сын!

Глаза Яковы замерцали, по лицу пробежала тень. Она бросила быстрый взгляд на кружку с пивом, потом многозначительно посмотрела на Зеффа, на лице которого отразилась вселенская мука, и уверенно сказала:

— Дочь там. Зачем мне еще один такой, как ты?

Вэл наклонила голову, пряча смешок в вороте плаща. Голубые глаза весело сверкнули, когда Зефф, скорчив невообразимую гримасу, отставил свою кружку на дальний угол стола. Бородач вздохнул, опустил голову и пожевал губами.

— Зефф, действительно, почему не поговоришь? — несмело пробуя почву, поинтересовалась Вэл. — Он бы вошел в положение.

Реакция Зеффа была неожиданной и шумной.

Бородач вспыхнул, вскидывая вверх руки. Вэл шарахнулась в сторону от его резкого жеста и замерла, неуверенно улыбнувшись.