Прикосновение звёзд

Тусклый отблеск на противоположной стене непроизвольно привлекал взгляд Гретхен, и он время от времени бессмысленно возвращался к светлой полоске посреди сумрака. Наконец и сознание её обратилось к этому отблеску, и она вяло попыталась объяснить себе, что может бросать такой отсвет. Потом мысль об этом потерялась, и она смотрела уже безо всякого интереса, почти бессмысленно. Потом спросила себя снова, забыв, что недавно задавалась таким же вопросом. И вдруг она поняла, что это металлический отблеск. Напрягая зрение, ей удалось частью рассмотреть, а частью дорисовать воображением тяжелый массивный черенок, и Гретхен стало ясно, что в стену воткнут большой нож. Через некоторое время мысль, пришедшая к ней, окончательно сформировалась. Гретхен осторожно села. Удержавшись от стона, она подобрала под себя ноги и встала. Храп не прервался ни на минуту. Гретхен медленно подошла к стене и убедилась, что не ошиблась - это был большой нож с широким лезвием. Он находился выше уровня её груди, но у стены стояла широкая скамья, и Гретхен взобралась на неё. Повернувшись к стене спиной, она почувствовала, что холодная рукоятка коснулась поясницы. Нащупав кистями лезвие, она изо всех сил налегла спиной на рукоять и принялась перерезать веревку. Рук она не чувствовала и, кажется, несколько раз порезалась, прежде чем тугой охват волосяных петель ослабел и несколькими движениями Гретхен высвободила руки.

Превозмогая ломающую боль в плечах, от которой на глазах выступили слезы, Гретхен поднесла ладони к глазам. Кисти распухли и были черны от крови, запястья тоже растерты верёвками до крови. Гретхен с усилием разжала и сжала пальцы, которые казались чужими.

Потом осторожно спустилась со скамьи, подняла руки и плотно охватила рукоять ножа пальцами. Подумала, что следовало вытереть ладони - от крови рукоять стала скользкой, но делать этого не стала - пальцы сомкнулись на ней намертво. Гретхен по-прежнему все делала медленно, неторопливо. Осторожно раскачала нож, чтобы дерево ослабило хватку, знала - ей не хватит сил, чтобы выдернуть его, всаженный в дерево мужской рукой. Нож ходил все легче и, наконец, оказался в её руках.

Как сомнамбула, Гретхен подошла к постели. Она спокойно рассматривала большое нагое тело мужчины. Ничего не изменилось в её лице даже тогда, когда на несколько секунд ей показалось, что перед нею лежит барон Ланниган. "Это еще лучше", - хладнокровно подумала Гретхен. Но наваждение прошло, Гретхен смотрела на рыбака Михеля. Она хорошо видела его - мрак ночи таял, готовясь уступить место утру. Гретхен должна была ударить наверняка, удар должен быть смертельным, потому что второго у неё не будет. Грудь? Да, это лучше всего. Но она не знает, куда должно войти лезвие, чтобы не встретить препятсвия. Гретхен занесла руки над головой и изо всех сил ударила в мягкий живот мужчины.

Храп оборвался, он широко открыл глаза и уставился на Гретхен. Потом перевел взгляд вниз, на её руки и неожиданно взревел. Она отшатнулась, пальцы, закаменевшие на ноже, выхватили его из раны, и хлынула кровь. Не переставая реветь, он зажал живот руками, закопошился, пытаясь встать. Гретхен отступила, равнодушно глядя на него.

- Сука! - уже не ревел, а всхлипывал Михель. - Я разорву тебя, гадина! Что ты сделала?

"Что я сделала?" - с недоумением подумала Гретхен и увидела, что нож с окровавленным лезвием все ещё у неё в руках. С трудом разжав пальцы, она брезгливо отбросила его. "Я сделала то, что хотела, - подумала она. - Я это сделала и больше мне здесь делать нечего".

Глава седьмая

рассказывает о скитаниях юной баронессы,

которые едва ли выпадают на долю даже

бездомной нищенке

Пока не рассвело, Гретхен брела вдоль берега. Но едва взошло солнце, ей стало казаться, что она у всех на виду на этом пустом берегу, будто обнаженная. Вот сейчас, сейчас кто-то перестанет таиться от неё и выйдет... подобный Михелю... Гретхен остановилась, озираясь вокруг с таким отчаянием, как будто к ней уже тянулись жадные, липкие, потные руки. Потом сорвалась с места и, спотыкаясь, ринулась в прибрежные заросли. Забившись под куст, она долго плакала, дрожа всем телом. Пальцы ходили ходуном, зубы выбивали дробь. Она затихла, лишь совершенно обессилев. Рыдания и нервная лихорадка отняли у неё последние силы, которых и так уже не оставалось, и Гретхен, в конце концов, впала с долгий сон-забытьё.

Когда она открыла глаза, сквозь ветви сочился тусклый вечерний свет. Гретхен сжалась в комочек, обхватила колени руками и опять закрыла глаза. "Как хорошо было бы вот так же, как этот день, тихо и незаметно угаснуть..."

Ночью ей не давали заснуть муки голода. Несколько глотков бульона только раздразнили желудок. Теперь он настойчиво требовал пищи, напоминая о себе жестокими судорогами, как будто Гретхен могла хоть ненадолго забыть о чувстве голода. Рядом ворочался огромный хищный зверь - океан. Заросли, укрывшие Гретхен, тоже были наполнены непонятными шорохами, то тихими, едва слышными, то резкими, похожими на отчаянную борьбу.