Прикосновения Зла (СИ)

Эбиссинец без промедлений кинулся в центр зала, расталкивая гетер и вскочивших с лежаков сановников. Прыгнув, словно настигающий добычу тигр, Восьмиглазый ударил кулаком попытавшегося преградить ему путь казначея Олуса и, оказавшись близ объятого страхом Варрона, рывком поставил ликкийца на ноги. Руф что-то коротко приказал Джоуву. Легат, единственный из гостей, кто имел право находиться в этом зале с оружием, поднял с пола ножны и быстро вынул клинок.

Тацит обхватил рукой шею взысканца и поволок его к ближайшему выходу. Джоув, грозя мечом взбудоражено перешептывающейся толпе, прикрывал их побег. Все произошло так стремительно, что многие пировавшие еще не до конца успели понять, свидетелями какого страшного события им довелось стать этой ночью.

– Зесар мертв… Зесар мертв… – передавалось из уст в уста, и лица людей бледнели от ужаса.

– Совет! – громогласно потребовал Руф. – Малый Совет! Сейчас же!

Он первым направился в овальную комнату, стуча паучьим жезлом по мраморному полу. За понтифексом незамедлительно последовали оба советника – Фирм и Неро. Первожрец Эйолус оперся на поданную Олусом руку и торопливо поковылял, бубня под нос молитвы.

Гул в зале нарастал, в дверях толпилась стража, а несколько мужчин склонились над бездыханным телом Клавдия.

– Лев пал, укушенный шакалом! – горько произнес кто-то из толпы.

– Варрон! Убийца! Варрон убил зесара, – с негодованием повторяли гости. В это мгновение они были готовы растерзать юного взысканца, как и предвидел Руф.

Понтифекс занял свое место в овальной комнате рядом с опустевшим креслом владыки. Уселись и прочие члены Малого Совета, а Олус плотно прикрыл за ними дверь и надежным стражем остался у порога. Все понимали, что здесь и сейчас будет решаться судьба Империи.

В комнате царил полумрак. Горький дым с примесью ароматических масел наполнял ее запахом тлеющей амброзии. Тьма хищным зверем улеглась возле стен. Маленькие треногие светильники едва слышно потрескивали, и красные отблески пламени падали на лица присутствующих, делая их похожими на афарских дикарей в ритуальных размалеванных масках.

Взяв слово первый, Эйолус выразил крайнее негодование:

– Необходимо собрать полный Совет! – закашлявшись, произнес старик. – Здесь дело высочайшей государственной важности!

– Именно поэтому я и не хочу поручать его кичливым дуракам, – раздраженно сказал Руф. – Мы примем решение, которое огласим на рассвете, а прочие будут вынуждены подчиниться. Нельзя допустить многомесячных распрей между Домами. Империи угрожает опасность, и нам нужен сильный зесар.

– По какому праву ты тут распоряжаешься? – нахмурил седые брови первожрец.

– Два дня назад Клавдий вновь беседовал со мной о преемнике, – глубоко вздохнул Руф. – По мнению владыки, Лисиус прослыл легкомысленным пьяницей. Фостус, став жрецом храма Эфениды в Геллии, категорически отказывается покидать его стены. Упрямец писал Клавдию, что предпочтет жизнь затворника участи венценосного палача. Касательно племянников… Лукас уже год прикован к постели. Алэйр взял в жены безродную блудницу, смешав ихор[7] с грязной кровью. Гэвиус и Альвах – еще дети…

– Идя по старшинству, мы должны выбирать между братьями Клавдия – Лисиусом и Фостусом, – Фирм важно соединил руки на животе. – Я предпочту пьяницу. К нему проще найти подход, чем к тронувшемуся умом фанатику.

– Если Клавдий не убедил Фостуса вернуться в столицу, то нас он точно не послушает, – потер лысину толстяк Неро. – Мой голос за Лисиуса.

– Рад, что мы – на одной стороне, – самодовольно ухмыльнулся Фирм.

-– Побойтесь гнева Туроса! – воскликнул первожрец Эйолус. – Как можно отдать мерило пропойце и богохульнику?! Он ничего не смыслит в политике и военном деле, нетерпим к чужому мнению и судит обо всем также поверхностно, как торговка с рынка. Отец едва не отрекся от него и хотел вовсе лишить наследства, но Клавдий и Фостус заступились тогда за бездельника. Неужели так коротка твоя память, Неро?

– Назови имя, жрец! – бойко потребовал Фирм. – Если не Лисиус, то кто? Фостус ревностно служит богине, Алэйр лишил себя и своих потомков каких-либо прав на венец. Два маловозростных племянника Клавдия не в счет. Остается калека Лукас. Ты за него?

– Пусть будет Лукас, – нехотя согласился первожрец. – Скажи твое слово, ктенизид?

Понтифекс обвел собравшихся мрачным взглядом:

– Сначала вы не даете договорить, а затем спрашиваете о мнении! Клавдий хотел передать власть сыну и назначить опекуном-интеррексом[8] Варрона. Такова последняя воля зесара.

– Ты это серьезно? – нахохлился Фирм. – У ликкийского блудника руки по локоть в крови! Он убил Клавдия! Замахнулся на святое и теперь должен понести наказание! Куда ты спрятал кинэда, Руф? Отдай негодяя на суд толпы, а лучше мы сами вынесем ему справедливый приговор.