Прикосновения Зла (СИ)

– Что ты знаешь о справедливости? – понтифекс стиснул подлокотник. – Ты затаил злобу на сара Макрина и уже неделю поливаешь грязью его семью в каждом дворцовом углу, при этом не брезгуя хвалиться привезенными из Таркса дарами. Я не позволю казнить Варрона, пока не узнаю истинных причин его поступка или имя того, кто подговорил мальчишку на убийство.

– Ты берешь на себя слишком много! Это возмутительно! – Фирм гневно хлопнул ладонью по колену. – Разве не ты всегда считал его жалким червем, пустым местом и сравнивал с гнилой занозой, а теперь укрываешь от расправы?

– Вот именно, вы требуете расправы, а не правосудия, – Руф отвернулся от советника, поглаживая бороду. – Сегодня я увидел в этом юноше то, чего, к стыду своему, не смог разглядеть раньше.

– Я тоже заметил в нем кое-что – редкостного идиота, подрубившего ветвь под собственным задом. В любом случае, итоги ясны: два голоса за Лисиуса, один за Лукаса и один за Варрона, – подытожил Фирм. – Считаю решение принятым и…

– Нет, – вдруг перебил его советник Неро. – Я выбираю Алэйра. Если он покается в храме Туроса, разведется с нищебродкой, очистит кровь браком с благороднорожденной женщиной, то станет наилучшим претендентом на трон.

– И сколько нам ждать, пока Алэйр уладит любовные дела, если вообще захочет этим заниматься? – едко вопросил Фирм. – Полгода? Год? Через две недели сюда съедутся все представители юга и начнется грызня. Пока заседает Большой Совет, страну охватит хаос. Ты этого хочешь?

– Мой последний ответ – Алэйр, – сухо буркнул Неро.

– Превосходно! – обозлился Фирм. – Тогда я умываю руки. Не желаю больше участвовать в устроенном вами фарсе.

Он встал и, не дождавшись чьих-либо замечаний, попросил Олуса открыть дверь. Казначей распахнул тяжелые створки и отодвинулся, выпуская рассерженного советника в коридор.

– Я категорически отвергаю кандидатуру Варрона, – хрипло просипел первожрец Эйолус, глядя в спину уходящему коротышке. – Даже принимая во внимание их отношения с Клавдием, и то, что мальчик много лет наблюдал за кипением котла интриг и знает всех, кто в нем варится. Дело тут не в личной приязни или неприязни. У ликкийца нет ни капли ихора. С тем же успехом, можно предложить сделать зесаром любезного Неро.

– Благодарю, но я недостоин такой чести, – криво ухмыльнулся советник. – Впрочем, ее недостоин и Варрон.

– Значит, будет грызня, – тяжело вздохнул Руф. – Мы могли бы ее предотвратить…

– Не могли, – покачал головой старый храмовник. – Все написано в скрижалях, помнишь? Судьбу нельзя перекроить, остается только смириться с неизбежным.

Понтифекс отложил посох и закрыл лицо ладонями. Ктенизид вспоминал, как однажды Клавдий пригласил его взглянуть на бои меченосцев[9]. Чтобы позабавить зесара, устроители Игр пожертвовали неслыханное число бойцов: на песок выпустили пятьдесят лучших воинов, вынудив их одновременно сражаться друг с другом, пока не определиться победитель. В том бою было запрещено просить пощады.

По команде Распорядителя Игр меченосцы вступили в схватку. Ничего отвратительнее данного пира людской жестокости Руфу видеть не приходилось. Кровь заливала песок, убийцы спустя мгновение падали, пронзенные клинками других убийц, а те, в свою очередь, становились жертвами еще более быстрых и сильных соперников. Круговерть мечей и человеческих тел не походила на красивую пляску с оружием, которую обычно показывали на Арене. Охваченные страхом за свою жизнь воины старались наносить максимально быстрые и точные удары, с поразительной скоростью отправляя противников в земли Мерта. Победителем вышел темнокожий афар, неоднократно проявивший в бою коварство и исключительную свирепость.

Руф понимал, что скоро подобная трагедия разыграется уже в масштабах страны. Как бы он ни старался побороть Зло в сердцах людей, оно оказывалось сильнее и, на этот раз, неравный бой с ним был безнадежно проигран.

Варрон почти не помнил, как высокий и сухой, словно старое дерево, человек тащил его по коридорам дворца. Все происходило будто в забытье: юноше казалось, что он глядит со стороны на собственное обмякшее тело и не способен управлять им. Чужая рука сдавливала горло, иногда до боли и хрипоты, но ликкиец даже не пробовал сопротивляться насилию.

Варрон чувствовал: жить ему осталось считанные часы. Он не боялся увидеть погонщика душ – огромного, косматого демона. Там, за границей видимого мира, ждал Клавдий, и теперь ни одна женщина или мужчина не встанет между ними – они будут вечно идти рядом по огненной пустыне среди стенающих теней.