Прикосновения зла (СИ)

Геллиец слышал ехидные шепотки: мол, хозяйская милость переменчива, как ветер, игрушки быстро надоедают, а всякая скотина должна помнить сво"e место…

Жара изматывала.

Островитянин сцепил зубы. Он знал, что ещ"e не на пределе своих возможностей. Старался не обращать внимания на слабость и начавшуюся лихорадку.

В памяти мелькали сцены из прошлого…

Вот он бежит с тяж"eлым бревном на плечах, карабкается по насыпи.

Мышцы гудят. Кажется, что от непомерной нагрузки вот-вот остановится сердце.

Но нет — это не предел.

Отжимание на кулаках. Перед наставником. На спине камень. Здоровенный булыжник.

И каждый рывок вверх — суровое испытание силы и воли.

Наставник видит его усердие и старание. Нереус не жд"eт похвалы, только одно слово: "Достаточно!"

Но вместо этого слышит: "Положите ещё один, такой же, на поясницу!"

Двойная ноша, от которой прогнулся бы даже конский хребет…

Вверх.

Это не предел!..

На привале лихтиец сел в тень дерева. Прочие рабы сновали взад-впер"eд, суетились, торопились поесть и утолить жажду.

Нереус ждал. Надеялся услышать от кого-нибудь: "Эй, геллиец! К хозяину! Быстро!"

Но Мэйо не звал.

Парень горько усмехнулся. Да, Виола права, он не похож на других невольников. Они мечтают свалить свою работу на кого угодно и меньше попадаться нобилям на глаза.

Нереус был согласен исполнить любое поручение, любой приказ — только бы вновь ощутить себя нужным.

Мэйо не звал.

Нервы натянулись так, что непрерывно звенело в ушах.

Привал — дорога — привал — дорога…

Менялся пейзаж.

Угасал послеполуденный зной.

Мэйо на звал.

Вечером процессия остановилась в необычайно красивом месте — у древней Священной рощи.

Нереус л"eг на бок, прижавшись плечом к изогнутому корню старой оливы. Забылся лёгкой дремотой, по-прежнему готовый вскочить по первому зову господина.

Как преданный п"eс, поднимающий уши, чтобы не пропустить призывный хозяйский свист…

— Геллиец, — Женский голос из полутьмы. — Молодой господин велел тебе явиться.

Что это? Сон или явь?

— Вставай, лентяй! Поживее!

Явь.

Явь!

Руки дрожат, как после сотен отжиманий.

Вверх!

Рывком.

Бежать!

На плечах словно то самое неподъ"eмное бревно.

Не предел! Быстрее! Ещё быстрее!

Стоявшие у мраморной беседки Мэйо и Виола одновременно повернулись на звук его шагов. Раб припал на колено, уперев кулак в землю.

— Полюбуйся! — громко сказала девушка, указав на невольника. — Он едва держится на ногах!

— Я сделал вс"e правильно, — огрызнулся поморец.

— По-твоему он похож на здорового? Я говорила, что нужно пригласить лекаря или врача. Тво"e упрямство и эгоизм просто невыносимы!

— Я сделал вс"e правильно.

— Мне казалось, ты начал меняться к лучшему, — сердито произнесла Виола. — Довольно, Мэйо. Не желаю тебя слушать. Научись признавать свои ошибки и отвечать за них.

Она резко тряхнула волосами:

— Пошли за врачом. Немедленно.

— Я сделал вс"e правильно! — закипел от злости поморец. — Приготовил ему лекарство! Дал рекомендации!

— Не рычи на меня! Гнев делает из тебя тупого уродливого зверя без капли милосердия и сострадания. Отвратительное зрелище.

Она ушла с прямой спиной, прикрыв лицо позолоченной маской.

Мэйо крутанулся на полусогнутых ногах и впечатал кулак в мраморную колонну:

— Твою мать!

Над пахучими кустами поднялись высокие чёрные тени.

И вдруг ярость поморца угасла.

Он подош"eл к невольнику, присел и взял его за плечи:

— Ты бледный, как призрак. Рана болит?

— Нет, хозяин.

— Голова кружится?

— Немного. Пустяки… Я готов служить…

Мэйо сдвинул брови к переносице:

— Что ты сегодня ел и пил?

— Ничего, хозяин.

— Совсем ничего?

— Да, хозяин.

— Дурак! — рявкнул нобиль. — Я же сказал, что ты должен получить вдоволь еды и питья.

— Мне не хотелось, господин.

— Почему?

— Я нан"eс вам глубокую обиду, совсем того не желая. После такого кусок не лезет в горло…

— Дурак, — повторил Мэйо, вынуждая невольника встать. — У тебя может отказать желудок, почки или печень. Я точно не помню, что было написано в книге, но гарантирую — самотерзанием это не лечится. Ид"eм!

В беседке был накрыт стол на двух персон.

Нобиль взял серебряное блюдо и принялся накладывать ужин:

— Так… Отварное мясо. Овощи. Немного рыбы. Сладкое может навредить. Обойд"eмся суш"eными фруктами…

Мэйо всучил тяж"eлое блюдо геллийцу:

— Приступай.

— Я должен это съесть, хозяин?

— Нет, в задницу засунуть! — сверкнул глазами поморец. — Ещё вопросы будут?

— Господин, я привык обходиться малым количеством пищи…

— Мне плевать, к чему ты привык! Заткнись и жуй.

Нереус подчинился.

Мэйо налил полный кубок неразбавленного вина и принялся пить, не отрываясь, чего не позволяли себе даже лихие пропойцы.

Раб всерьез забеспокоился о его желудке и печени.

Осушив посудину, нобиль тотчас наполнил её вновь. И повторил процедуру.

Захмелев, он плюхнулся на лавку и сказал пьяным голосом:

— Я люблю е"e, а она выкручивает мне яйца. Загоняет в них свои когти, как шипы. И крутит! Ненавижу это.

— Я не ложился с вашей сестрой, господин.

— Знаю! Она мне вс"e рассказала. Про фехтование. Палками-удовлетворялками, — Мэйо заржал, хлопнув ладонью по столу. — Лучше бы сношались! Это хоть не так глупо выглядит!

Геллиец смущ"eнно пот"eр кончик носа: