Прикрой, атакую! В атаке — «Меч»

Сколько было таких площадок на нашем пути! Большинство из них не имело даже названия, но каждая оставила след и в душе, и в памяти. На них мы встречали старых друзей, на них обретали новых, с них ходили в бой. О них вспоминаешь не просто так, а всегда в связи с каким-то событием. «Там я встретил Колю Ольховского»… «Там погиб Завражин»… А здесь, на площадке, размякшей под лучами весеннего солнца, мы снова встретились с Варей.

Это было так неожиданно!

Я лежал и скучал. Не потому, что плохая погода, наоборот, погода отличная: тихо, тепло, на небе ни облачка. А взлететь невозможно — самолеты завязли в грязи. Я лежал и смотрел в открытую дверь землянки. Мимо ходили люди, то летчик пройдет, то техник. И вдруг появились они — Варя с подругой. Вскочил я, спрашиваю:

— Как вы сюда попали? Каким ветром вас занесло?

— Счастливым, — улыбается Варя. — Увидели, что ваш полк прилетел, — он же заметный, — вот и пришли навестить.

И радостно мне, и грустно: обе по колено в грязи, обе устали. Спросил, далеко ли отсюда их госпиталь. «Нет, — ответила Варя, — в пяти километрах». Я посмотрел на часы, говорю:

— Вы прибыли точно к обеду. Пошли, потом отдохнете.

Наши войска дерутся в исключительно сложных условиях: дороги развезло до предела — ни пройти, ни проехать. Не только автомашины остановились, но даже и танки, даже вездеходы — повозки.

Летя на По— 2 в район Звенигородки для управления истребителями с выносного командного пункта, я наблюдал такую картину. На станцию недалеко от Корсуня прибыли по железной дороге эшелоны немецких танков. Прибыли на помощь своей пехоте. Пехота ушла, а танки стояли. Целый эшелон. Не могут сойти с платформы, те, что сошли, утонули по самую башню в грязи.

Наша артиллерия, пройдя вперед по морозцу, осталась без боеприпасов. И я наблюдал, как солдаты таскали их на себе, утопая в грязи по пояс. Им помогали местные жители — в основном подростки и женщины. Я сделал над ними вираж. Приветствуя, помахал им рукой, от души восхищаясь их героизмом, самоотверженностью.

Фашистское командование пытается помочь окруженным войскам. С помощью транспортной авиации начало снабжать их по воздуху, но наши соседи, 2-я воздушная армия, взяли в кольцо воздушной блокады весь район окружения. А мы, 5-я воздушная армия, помогаем нашим войскам. Истребители прикрывают их от налетов вражеской авиации, транспортники снабжают по воздуху питанием и боеприпасами, бомбардировщики действуют по вражеским аэродромам.

Сейчас я не знаю еще, но пройдет какое-то время, и станут известны итоги работы наших войск. За время Корсунь-Шевченковской операции наша авиация совершит 2800 боевых вылетов (вражеская вдвое меньше), в воздушных боях и на аэродромах уничтожит 457 вражеских самолетов. Все это потом, а сейчас идет фронтовая страда, тяжелая, напряженная, полная труда и опасности.

Из полета на разведку не вернулся лейтенант Иванов. Это случилось в один из первых мартовских дней и в тот час, когда стало известно о том, что ему, Василию Митрофановичу Иванову, присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Он только взлетел, как мне передали об этом из штаба дивизии. Я хотел сообщить Иванову по радио, поздравить его, но, подумав, решил, что лучше потом, после полета. Зачем лишать человека радости первых минут, когда друзья обнимают, поздравляют, желают дальнейших успехов и всего самого лучшего, когда полет на разведку с его рис— ком, опасностью уже позади и ничто не мешает проявлению чувств.

Облачность была очень низкой, пятьдесят— семьдесят метров. Летая над самой землей, Иванов и ведомый летчик Сорокин обнаружили единственный в этом районе вражеский аэродром, где садились немецкие транспортные самолеты Ю-52, снабжавшие окруженную группировку по воздуху. Затем, осмотрев район окружения, установив основные места концентрации вражеских войск, летчики взяли курс на свою территорию. В момент перелета линии фронта их обстреляли из крупнокалиберных пулеметов и поразили самолет Иванова. Сорокин видел, как летчик повел его на посадку, приземлился на поле. Вернувшись на свой аэродром, доложил результаты разведки, сказал, что Иванов, вероятно, скоро приедет.

* * *

Опять лечу на По— 2. Мне надо найти самолет Иванова, узнать, что случилось с пилотом. Вот уже трое суток, как он не пришел из разведки, двое суток ищем его, и ничего пока не известно. Мы были уверены, что он возвратится в первый же день, ждали с часу на час на попутной машине, думали, что если его что-то и задержит, так это распутица.

«Вот ведь не повезло человеку, — думаю я, — в такой день и такая неудача».

Опытный летчик, смелый воздушный боец — и вдруг сражен огнем пулемета с земли.